На нарах с Дядей Сэмом - Лев Трахтенберг

Взгляды, познания и мировосприятие криминального «гомо советикуса» меня поражали!

Через какое-то время я перестал с ним о чем-либо спорить. Во всем остальном мой тюремный друг Зина, как и Владимир Ильич, был «самым человечным человеком».

У нас с ним получалось совсем неплохо исполнять дуэтом старые советские песни, начиная с детских «Бременских музыкантов» и заканчивая «Не плачь, девчонка» Владимира Шаинского.

А один раз мы совместно провели сутки в двухместной холодной камере тюремного штрафного изолятора. Полночи мы громко пели, пугая соседей и вызывая недовольство охраны.

Пути господни неисповедимы…

…В одном отряде с Игорем – «Большим Китайцем» – состоял 30-летний Давид Давыдов, он же Давидка, он же «Де Вито».

Полутораметровый накачанный карапуз с еврейско-грузинско-харьковскими корнями жил в Нью-Йорке уже 23 года. В двенадцать мальчишеских лет его мать неожиданно ушла из семьи, оставив Давидку с безутешным отцом – владельцем желтого такси.

В пятнадцать старшеклассника Давида исключили из еврейской частной школы после того, как раввин застукал его с подружкой, когда молодые сионисты постигали основы взаимоотношения полов.

В девятнадцать Mr. Davydov стал учеником брокера и уже через три месяца начал ворочать на бирже деньгами своих клиентов.

В двадцать шесть бизнесмен и горе-биржевик осуществил молниеносную операцию, которая и привела его в Форт-Фикс, а бывшую жену – к немедленному побегу из Нью-Йорка через мексиканскую границу и Украину в непробиваемое договорами о выдаче государство Израиль.

Несмотря на солидные заработки, в один прекрасный день Давидка устал работать на дядю – президента компании и обладателя брокерской чудо-лицензии.

Раньше он накручивал телефон и агитировал лопоухих американских поселян и поселянок покупать акции от имени солидной нью-йоркской фирмы с Wall Street. Теперь многочисленные доверчивые «буратино» со всей страны переводили деньги Давиду лично. На этот раз его бешеная энергия была направлена на собственное обогащение.

Схема была проста и рассчитана на невнимательного и доверчивого обывателя. Нью-Йоркский Остап Бендер зарегистрировал совершенно новую компанию и открыл банковский счет. Настоящая, лицензированная и проверенная брокерская фирма называлась ADGL, Inc. и была зарегистрирована на бирже ценных бумаг – New York Sock Exchange. Там мистер Давыдов работал раньше.

Новая липовая фирма начинающего афериста существовала только на бумаге, размещалась в давидкиной квартире и называлась ADGL Energy, Inc. От настоящей легитимной организации ее отличало дополнительное слово Energy, на которое никто не обращал внимания.

Все вкладчики и клиенты Давида были уверены, что ведут дело с «правильной» компанией, имеющей и головной офис, и веб-сайт и представительства по всему миру.

Подобные незамысловатые ловушки широко распространены и в розничной торговле. К именам известных компаний и дизайнеров добавляли слово, а иногда просто одну букву. В некоторых случаях использовали похожий логотип или эмблему.

Насмотревшись на окружавший его «самопал» и «левый» товар, Давид Давыдов решил замутить нечто аналогичное, но в знакомой ему финансовой сфере.

Компания-призрак просуществовала всего двадцать восемь дней, но собрала за это время 453.000 американских долларов.

По наводке «доброжелателя», заодно работавшего на нью-йоркских ментов, к концу второй недели фирмой заинтересовалась NASD[173] – общегосударственная ассоциация дилеров ценных бумаг. К концу третьей – FBI[174] – Федеральное бюро расследований, а к концу четвертой – FDIC [175]– Федеральная банковская страховая корпорация.

К началу пятой недели счет ADGL Energy Inc. в Сити-банке был закрыт, а на «родителей-основателей» (Давидку и его супругу) были выписаны ордера на арест.

Властям потребовалось еще полгода, чтобы разыскать предпринимателя-афериста.

После многочисленных визитов к его престарелой бабушке с расспросами о блудном внуке, Давидка сдался. С повинной головой и в компании известного адвоката он появился в 61-м отделении полиции и осуществил «самосдачу» в руки приставов.

Через несколько часов арестант предстал перед дежурным федеральным судьей-магистратом для официального предъявления обвинений.

Мистеру Давыдову инкриминировалось многое: обман клиентов с биржевыми бумагами, обман банков, обман при переводе денег, обман государственной почтовой службы.

Короче – полный обман по всем статьям!

По совету своего сверхдорогого криминального стряпчего, Давид быстренько вернул часть денег, признал свою вину, за что получил всего 30 месяцев общего режима.

По рассказам маклера из Квинса выходило, что на воле он только и делал, что катался как сыр в масле, пил-гулял по буфету и лишь иногда работал.

В основном мой товарищ «инджоил лайф»[176], и в этом я ему почему-то верил.

Несколько раз Давидка показывал мне свои фотографии, на которых он с головы до ног был укутан в Версаче и Гуччи. Окружали его длинноногие модели из Лас-Вегаса и Атлантик-Сити.

В тюрьме его как родного встретил старый товарищ «по воле» Саша Комарковский из бригады Зины Малия. В честь новенького он устроил праздничный обед, а уже на второй день взялся за прочистку его мозгов. В результате десятидневной учебно-воспитательной работы Давид Давыдов начал на глазах превращаться из Обломова в энергичного Штольца.

Почем зря он занимался самобичеванием, ругал свою прошлую жизнь, читал детективы, много и вкусно готовил, ходил по пятницам в синагогу и пропадал в тренажерном зале.

Иногда в программе перевоспитания и исправления случались срывы.

Тогда Давидка до обеда спал; не занимался спортом и пялился в «ящик», упиваясь конкурсом «Американский идол». Но в общем и целом тюрьма явно шла ему на пользу.

Мне нравилась исходящая от него бесшабашная положительная энергия. Боровичок упруго перекатывался по зоне, рассказывал анекдоты и в стиле барона Мюнхаузена трепался о прошлом.

Узнав, что, к моему «великому стыду», у меня до сих пор нет ни одной татуировки, он пообещал подарить мне на день рождения сертификат на услуги местного «тату-художника». В Форте-Фикс Давидка полюбил запрещенный в тюрьме перманентный татуаж, и время от времени добавлял себе ту или иную картинку.

Все татуировки составляли настоящий телесный ребус «по понятиям», выполненный по его же собственным эскизам. На момент нашего знакомства замышлялось гигантское наспинное живописное полотно с участием популярной у зэков статуи Свободы, нью-йоркских небоскребов, колючей проволоки и какого-то мудрого изречения на иврите.