Картина кровью - Владимир Григорьевич Колычев

видел кровь? На картине?

- Мизгирь завод кровью залил. Это Чередников сказал. Когда завод кровью рисовал. Картину он эту сохранил. А потом Нивилевичу показал, когда он у него работал… Или уже потом показал, когда заказ ему делал. На убийство.

- Все это домыслы. Но мне ход твоих мыслей нравится.

- Некогда до завтра ждать. Сейчас надо к Льянову ехать. Он должен знать про Нивилевича. Если Нивилевич возил Макса, можно звонить Ситникову. Хоть какое-то постановление, у нас же все по закону?

- Чайку-то хоть попьем?

- Я тебя за собой не тащу!

- Вместе поедем.

Они уже выехали на Минское шоссе, когда позвонила Варвара.

- Макар, спасай! - тихо, тревожным голосом выдала она, и в трубке послышались короткие гудки.

Макар глянул на часы. Полночь, пять минут первого, но вряд ли Варвара искала спасения от нечистой силы из потусторонних миров. Что, если Льянов насилует ее? Не смог взять уговорами, перешел на силу.

- Что там? - спросила Марина.

- Да Варвара. Спасать ее нужно.

- От кого?

- Может быть, от самой себя?… Или все-таки от Льянова? Если от Льянова, перезванивать ей не буду.

Трубку могла взять Варвара, а мог и Льянов. И неизвестно, как дело повернется, если он узнает, кому Варвара звонила. Вдруг он вывезет ее в лес, убьет и закопает?…

Макар гнал как на пожар. На сквозном перекрестке километра за два до поворота на Зеленоборовское он выехал на встречную полосу и два километра мчался по ней. И все это время Марина смотрела на него как на сумасшедшего. Но заговорила лишь после того, как он свернул на перекрестке, открытом только для движения в сторону Москвы.

- Ну ты и псих!

- Хорошие девчонки любят плохих парней.

- Кто хорошая девчонка?

- Ну не Варвара же…

За спиной взвизгнула полицейская сирена, Макар глянул в зеркало заднего вида.

- Можешь меня поздравить? - усмехнулся он.

- Гаишники?

- Значит, псих я, говоришь?

Макар не стал останавливаться, напротив, он разогнал машину. И не прогадал. Гаишники не отставали, но на железнодорожном переезде Макар успел проскочить под носом у поезда, а они нет.

- Варвара с тобой играется, а ты гонишь как сумасшедший, - вздохнула Марина.

- А если там действительно что-то происходит?

Как это ни странно, проезд в поселок был открыт. Шлагбаум поднят, свет в сторожке не горел. И ворота во двор Льянова открылись, когда он подошел к ним. Макар встал, перегораживая путь выезжающему «Опелю».

Из машины вышел Чередников, он как будто даже обрадовался, увидев Капитонова.

- Товарищ майор?… А я уже испугался, думаю, бандиты.

- Мизгирь?

- А разве он не бандит?

- Он маньяк.

- Даже так?

Чередников не переживал, не нервничал, но в нем угадывалось напряжение, тем не менее он держал в узде свои чувства.

- Нос вам разбил, заставил рисовать кровью.

- Да, было такое.

- Он, кстати, хотел купить у вас эту картину.

- Купить?

- Дорого. Но Нивилевич сказал, что вы эту картину не продаете.

- Нивилевич? - нахмурился Чередников.

- Водителем у вас работал.

- Нивилевич, Нивилевич… Может, и работал.

Гаишники подъехали хитро. И мигалки выключили, и даже фары, поэтому Капитонов заметил их поздно.

- Макар! - предупредила Марина.

Из машины выскочили сотрудники, один с пистолетом, другой с автоматом.

- Спокойно, товарищи! Полиция! - Макар повернулся к ним, поднимая руки.

- Подполковник Славина! - представила Марина. И тут же: - Макар!

Чередникову хватило всего несколько секунд, чтобы запрыгнуть в машину и разогнать ее. Макар едва успел отскочить в сторону.

- Твою мать!

Капитонов очень рисковал, выхватывая пистолет из кобуры. Но автоматчик стрелять не стал. А Макар смог с первого же раза прострелить «Опелю» колесо. Правда, пришлось садиться в машину и мчаться за беглецом. «Опель» всего лишь потерял в скорости, но не остановился.

Макар обогнал «Опель», едва не ударив его бортом, встал, перегородив путь, вышел к машине с пистолетом на изготовку. А с тыла к «Опелю» зашел полицейский автомобиль.

Чередников вышел из машины с изумленным лицом:

- Товарищ майор, что с вами?

- Спиной ко мне! Руки на машину!

Чередников не торопился исполнять команду, а Макар не стал требовать от него точного исполнения. Подошел к нему, ударил в живот, заломил руки, уложил на землю. А Марина надела на него наручники.

- Да что ж вы делаете? - взвыл Чередников.

В его голосе чувствовалось отчаяние. Похоже, свидетельство его преступления находилось где-то рядом. Макар заглянул в машину, перешел к багажнику.

Гаишник угрожающе направил на него автомат. Похоже, он так до конца и не осознал, что Чередников - опасный преступник.

- Да спокойно ты, старшина!

Макар открыл багажник, а в нем калачиком лежала голая связанная Варвара.

- Я должен был ее нарисовать! - простонал Чередников.

Варвара находилась в сознании, багажник настолько тесный, что ни ногой лягнуть, ни головой ударить. Потому и не билась она как рыба об лед, требуя спасения. А может, она не хотела, чтобы ее нашли в таком виде.

- Я знаю, мразь, как ты рисуешь женщин! - Марина, казалось, готова была задушить Чередникова.

Она снимала с себя пальто, чтобы набросить его на Варвару. Макар одобрительно кивнул: правильное решение.

Он отодрал с губ девушки скотч, достал нож, чтобы срезать путы.

- Лежи, не шевелись! - предупредил он.

- Там Юра!

- Где там?

- В доме! Этот ублюдок его убил!

Гаишники видели, слышали, что происходит, и не стали возражать, когда Макар отдал им на попечение Чередникова. Сам он, прихватив Варвару, отправился к дому Льянова. Марина должна была остаться с Чередниковым, но так думал Макар. Однако у нее свое мнение, причем негативное в отношении Варвары. Она также села в машину.

- А Чередников?

- За нами повезут. И только пусть попробуют выпустить!

- Нельзя отпускать Чередникова! - мотнула головой Варвара. - Он Юру убил! Ножом пырнул!

- А нож где?

- Нож там. Он его на пол бросил… А потом поднял. Дал мне подержать и снова бросил.

- Тебе дал подержать?

- Да, но я не убивала!

- Понятно.

- Что понятно?

- Ты убила, ты сбежала и пропала. А Чередников не при делах.

- А может, все-таки ты убила? - спросила Славина.

- Нет!

Льянов лежал в холле, прижав руки к животу, рядом валялся окровавленный нож. Но Льянов не умер,