Игра начинается - Дэвид Джексон

Это я вижу. На тебя не похоже.

Обстоятельства не располагают.

Допустим. Но все можно в любую минуту изменить.

Знаю.

Я просто хочу сказать, что…

Я знаю, что ты хочешь сказать. Ты все время об этом твердишь. И нет, ответ будет прежний. Мы ждем. Следуем нашему плану. Дожидаемся подходящего момента.

Всей этой хрени в планах не было. Предполагалось, что мы будем веселиться. А мне совсем невесело.

Ты же слышал новости. Полиция прочесывает город. Здесь самое безопасное место.

Не факт.

Ты это к чему?

Не думаю, что умирать от голода и жажды – так уж «безопасно».

Ничего мы не умираем. Утром Фейрбрайты уйдут на работу, и мы спустимся. Осталось потерпеть одну-единственную ночь.

То, что с тобой творится, тоже небезопасно.

Что опять не так? О чем ты вообще?

О тебе. Ты изменился.

Все мы со временем меняемся. Испытания закаляют характер.

Так сильно ты еще не менялся. Элси тебя испортила.

Элси мне нравится. А люди, которые нам нравятся, конечно же, нас меняют.

И Колетт тебя испортила.

Неправда!

Правда. Я думаю, ты не готов ее убивать.

Я могу убить ее прямо сейчас, хоть сию секунду.

Но не так, как надо.

Что значит «не так, как надо»?

Ты и сам прекрасно понимаешь. Да, если придется, ты можешь отнять у нее жизнь – но не так, как это делаешь обычно. Удовольствия не получишь. Это она у тебя отняла.

Хватит нести всякую чушь!

Ничего не чушь. Эмоциональные привязанности очень опасны. Уж кому, как не тебе, знать это. Вспомни, как ты кого-то любил и что каждый раз из этого получалось?

Заткнись!

Вспомни про Митси. И родителей. И, конечно же, про…

Я сказал: заткнись!

Броган зажал уши, пытаясь заглушить ехидный голос, совсем позабыв, что тот звучит в голове и от него не скрыться, как ни старайся… Впрочем, ему редко хотелось от него избавиться, потому что этот голос единственный его поддерживал, не раз спасал ему шкуру и вообще давал стимул жить.

Через несколько минут Броган осознал тщетность своих попыток и убрал руки.

Однако голоса, которые он слышал, оказались настоящими.

Он снова припал к глазку.

Мартин стоял в дверях спальни и смотрел, как Колетт снимает с себя одежду.

– Опять ложишься так рано? – спросил он.

– Нам ведь обоим завтра на работу, – ответила Колетт.

– И что?

– Ну, лично я очень устала. Из-за Элси в последнее время мне не по себе.

Колетт неспешно раздевалась, а Мартин стоял и любовался женой.

– Знаешь… – начала та, добравшись до нижнего белья. – Если не хочешь, не ложись. Посмотри телевизор.

– Мы же всегда ложимся вместе.

Колетт пожала плечами.

– Сегодня собеседник из меня никудышный. Надеюсь, хоть к утру приду в себя.

Мартин задумался. Броган обратил внимание, что за все это время Колетт больше не сняла с себя ни одного предмета одежды.

– Хорошо, – сказал тот. – Раз ты не против…

– Нет, конечно. Мне просто надо отдохнуть.

– Ладно. Но скоро я приду, хорошо?

– Хорошо.

Когда Мартин вышел, Колетт взяла ночную рубашку и ушла в душ. Вернувшись, залезла в постель, но лампу не выключила. Вместо этого села в кровати, уставившись перед собой в пустоту.

Она же вроде говорила, что устала.

Видимо, соврала.

Зачем?

Чтобы выставить Мартина из спальни. Она возводит между ними стену.

Да, но почему?

Думаю, потому что он для нее чужой. Наверное, она поняла, что Мартин не тот человек, за которого она выходила замуж. И он теперь в ее доме посторонний.

Совсем как мы?

Да. Как мы.

Понедельник, 17 июня, 3:15

Началось все с обычных шорохов: скрежета, шелеста, жужжания и мушиной возни. Броган всеми силами старался не обращать на это внимания. Он пытался отвлечь себя другими, более приятными мыслями. Представлял, к примеру, Колетт. Ее пышные формы, ее улыбку, ее…

Черт возьми, как же бесит это шуршание!

Шум с каждым часом становился все сильнее. Еще чуть-чуть – и услышат в спальне. Мух, наверное, расплодилось не меньше тысячи. Да что там тысячи – миллиона! Жирных, сытых, насосавшихся гнойных соков из трупа. Внутри пакета – огромная кипящая груда мерзких, гадких жуков… Прежде Броган думал, что хуже той пакости, которая чудесным образом появилась на трупах Картеров, быть не может, но куда тем личинкам до нынешних тварей!

Думай о приятном. О еде, например. Чем позавтракаем с утра? Я бы не отказался от ломтика сочной ветчины. Или, может, супчика? И чайку покрепче. Чтобы обмакнуть печеньку, и…

Валите отсюда! А ну пошли прочь, мелкие прожорливые твари!

Шум нарастал. Становился все громче и громче, явно предвещая нечто нехорошее. Броган в красках представлял, как мусорные пакеты раздуваются, словно шарик, и лопаются, осыпая его густым варевом из потрохов и личинок… Ох, господи, ну и вонь – так и выворачивает наизнанку! Броган включил фонарик – и будто по сигналу твари тут же упали замертво, словно опоссумы. Труп по-прежнему лежал в углу, обмотанный пленкой, – точь-в-точь как мумия, поджидающая археологов.

Броган встал и подошел ближе. Покойник заметно двигался – пленка колыхалась и дрожала по всей длине. Личинки выбирались из своей темницы и сползали на пол.

Однако сам человек – он все еще был внутри. Как бы ни выглядел, во что бы ни превратился – он по-прежнему лежал на месте.

Броган отошел, вернулся в свой угол, лег на пол и выключил фонарик.

Он не знал, сколько прошло времени, но что-то вновь заставило его встрепенуться. Уже не жуки, нет. Нечто куда более зловещее.

Шаги!

Броган потянулся за фонариком, но нащупал одну только пыль. Где же он, чтоб его?! Броган слепо зашарил вокруг, по-прежнему не находя фонарик. Шаги раздавались все ближе. Брогана охватила паника. Где же нож?! Впрочем, от ножа толку будет мало…