Таня Гроттер и колодец Посейдона - Дмитрий Емец

Тем временем Джейн зорко оглядела Таню сголовы до ног, оценила ее внешность, потертые джинсы, свитер и, видимо, ненашла в ней ничего опасного. В ее глазах мелькнуло удивление и дажеразочарование дурным вкусом Гурочки. Видно, она ожидала, что соперница будетопаснее.

– Ты и есть Гротти? Много о тебеслышала! – сказала Джейн Петушкофф и, лучезарно улыбнувшись Тане,протянула ей руку: – Джейн… но можно и по-русски, Жанна!

За развитием событий наблюдали тетя Настурция,Гурий, магнетизеры и дюжина журналистов. Таня, помедлив, протянула Джейн руку,но в этот момент хитрая Петушкофф быстро убрала ладонь за спину и отвернулась.Фотографы защелкали камерами, засняв Таню, выжидательно стоящую с протянутойрукой, и презрительно отвернувшуюся Джейн. Таня поняла, что ее подставили.

«Воображаю, какие в газетах будут заголовки!„Петушкофф ставит на место жалкую Гротти!“ – подумала Таня и, сделав вид, чтоспоткнулась, с силой наступила Джейн пяткой на пальцы.

Фотографы снова защелкали, запечатлев Джейн сраспахнутым в вопле ртом и вылезшими на лоб глазами.

– Ой, прости, Джейн! Я такаянеловкая! – извинилась Таня, с удовольствием подумав, что на очередныхфотографиях Петушкофф будет выглядеть не блестяще.

Один из магнетизеров ринулся к Тане, явнособираясь выслужиться перед хозяйками, но Глеб Бейбарсов, сидевший на зубце,лениво прокрутил бамбуковую трость. Забыв о Тане, магнетизер схватился за свойяйцевидный живот, который, раздуваясь, становился все больше. Тетя Настурция,поморщившись, слегка махнула зонтиком, и другие магнетизеры поспешно утянулинезадачливого коллегу в сторону. Глеб опустил трость и с безмятежным видом сталсозерцать закат. Малютка Клоппик захихикал на балкончике и помахал Бейбарсовурукой. Он только что проклял у Пруна и Гореанны сглаздаматы, заставив всю магиюв них скиснуть, и был очень доволен.

В отличие от Джейн, которая ограничиласьострым скальпельным взглядом, тетя Настурция извлекла лорнет и разглядывалаТаню долго и пристально. Затем она коротко процедила что-то сквозь зубы. Танядогадалась, что ее назвали идиоткой и неряхой. Гурий взглянул на тетю сукоризной. Магнетизеры подобострастно захихикали. Джейн передернула плечами.

– Э-э… Тетя Настурция приветствует тебяот своего лица и от лица… э-э… самой доброй тети! К сожалению, ее имени онапроизнести не может, так как Жуткие Ворота немедленно расплавятся, –спохватившись, перевела Джейн. Русские слова она намеренно тянула илипроглатывала, будто давно забыла этот язык.

Тетя Настурция подтолкнула Гурия пальцем вспину по направлению к Тане. Должно быть, благосклонно разрешала емупоздороваться и что-нибудь сказать. Сама же застыла, как мраморный истукан, соскрещенными на груди руками.

Гурий улыбнулся Тане. Это была прежняя улыбкапрежнего Гурия, полная любви и нежности. Почувствовав это, Джейн Петушкоффбеспокойно зашевелилась.

– О, Таня, my dear! – сказал Пуппери, развел руки, точно пытался передать чувства, которые не мог выразитьсловами. – А у меня вот новая метла… Крестный подарил, неудобно былоотказаться.

Ягун с Ванькой переглянулись. Ягун закашлялся.Таня сердито оглянулась на них.

«Дуралеи! Как они не понимают, что, когдаобщаешься с Пуппером, слова не главное!» – подумала она с раздражением.

* * *

Из толпы, точно цапля из камышей, выглянулБессмертник Кощеев.

Не изменив своему обычаю, Кощеев был вдоспехах от Пако Гробано. Его пальцы унизывали драгоценные перстни. ОколоБессмертника крутилось с десяток бойких юношей-порученцев в хороших костюмах ибелоснежных рубашках, расторопных, вежливых, с отличными манерами. Они непотели на жаре и не мерзли в холод, а после бессонной ночи готовы былипросидеть пять часов на важном совещании. У этих юношей был только один минус –колючие глаза. В этих глазах явственно читалось, что они продадут родную мамуза пару зеленых мозолей, а если вместе с родным папой, то еще и сделают оптовуюскидку.

– Где Сарданапал? Куда запропастилсястарина-академик? Почему он не стоит на балкончике и не машет своему добромудругу? – с подозрением озираясь, спросил Кощеев.

Однако вместо Сарданапала навстречуБессмертнику с его порученцами выплыла мадемуазель Склепова в окружениимагфиозных купидончиков в зеркальных очках. Купидончики злодейски шмыгалиносами и наступали на колчаны, свисавшие гораздо ниже спортивных красных трусовв горошек, которые купидоны носили назло японской якудзе и итальянской мафии.

– Рада вас приветствовать!.. Вашачерепушка сегодня просто прелесть!.. К сожалению, Сарданапал в отъезде, –проворковала Склепова.

Бессмертник Кощеев всем своим видом выразилнедоверие.

– В самом деле? Уехал в день решающегоматча? Хорош, нечего сказать! А Медузия, надеюсь, здесь?

– Она тоже в отъезде, даже Соловей. Этотматч нам придется играть без тренера, – проговорила Склепова.

– Все преподаватели в отъезде? Где жеони? – не поверил Бессмертник.

– Что-то связанное с кладом Али-Бабы…Кажется, они нашли основную пещеру. Та, которая открывалась сезамом, оказывается,использовалась для хранения мелочи! – небрежно уронила Гробыня.

Бессмертник беспокойно завозился. Врожденнаяжадность вступила в нем в схватку с врожденной подозрительностью. Покапобеждала подозрительность, но жадность язвила из засады, исподтишка.

– Где пещера? – спросил он.

Склепова подняла брови.

– Вам еще и адресок? А вы бы мне сказали,если б знали? Летите все время на запад, изредка поворачивая на юг, и авосьдолетите когда-нибудь!

Гробыня коварно улыбнулась и горделивоотчалила во главе магфиозной свиты.

Бессмертник еще раз окинул взглядом стены,подняв голову, посмотрел на балкончик Большой Башни и, не обнаружив там никого,кроме малютки Клоппика, задумался. Затем подозвал к себе одного из порученцев,рыжего и очень бойкого юношу, и шепнул ему:

– Тут что-то нечисто! Обшаришь всекомнаты преподавателей. И… э-э… особенно проверь, на месте ли их полетныеинструменты.

Порученец понимающе ухмыльнулся и зашагалсквозь толпу, пробивая себе дорогу к внутренним галереям Большой Башни.

– Прошу прощения! Очень извиняюсь!..Разрешите побеспокоить! – глумливо повторял он, бесцеремонно расталкиваямладшекурсников.

Расшвыривая мелочь, он не замечал, что его,точно льдину, несет на Гуню Гломова, который застенчиво стоял в толпе и грызпалец. В момент столкновения Гуня засопел и поддал навстречу плечиком.