Откровения акушерки. Тайны родильного отделения - Филиппа Джордж

«Вот тебе и закончила вовремя», – подумала я.

Я проклинала Люси. Вот тебе и «не займет много времени»! На этот раз я забралась за стойку администратора, чтобы закончить с письменными отчетами, а доктор Фаргуд рядом со мной занялся своими. Мы тихо работали бок о бок, пока в рождественское утро не взошло солнце. В 07:30 звонок телефона заставил нас обоих подпрыгнуть. Я взяла трубку.

– Привет, это Пэм из интенсивной терапии. Ваша пациентка с кесаревым сечением потеряла еще два с половиной литра крови. Нам придется отвезти ее обратно в операционную.

Я прикрыла трубку рукой и обратилась к доктору Фаргуду:

– Анна потеряла еще два с половиной литра.

Он жестом показал мне, чтобы я передала ему телефон, и ответил:

– Хорошо, везите ее обратно в операционную. Я буду ждать там. Сейчас приду.

Потом он вернул мне трубку и помчался по коридору.

– А муж там? – спросила Пэм.

– Нет, он ушел домой, чтобы позаботиться о других детях, – сказала я.

– Ну, может, тебе стоит позвонить ему и попросить приехать сюда? Честно говоря, все выглядит не слишком хорошо. Пока мы разговариваем, женщину везут в главную операционную, и если мы не сможем стабилизировать ее и остановить кровотечение, что ж… у нас заканчиваются варианты.

– Ладно. Я позвоню ему прямо сейчас.

Я положила трубку, и до меня вдруг дошло, в чем дело. Жизнь Анны висела на волоске. Она могла умереть в любой момент, и я должна была сообщить это ее мужу. Мелодия звонка на другом конце провода громко звенела у меня в ушах. Пока я ждала, когда Питер возьмет трубку, мое сердце билось быстрее с каждым гудком. После нескольких секунд раздался щелчок, и в трубке прозвучал его голос:

– Алло?

– Питер, это Пиппа Джордж, одна из акушерок в больнице.

– О, привет. Все в порядке?

Я слышала радостные крики детей, разворачивающих подарки на заднем плане. Питер теперь кричал: «Дети! Дети! Тс-с-с-с. Потише. Это звонят из больницы». Потом он обратился ко мне:

– Извините, Пиппа, они так взволнованы, так что из-за Рождества и нового ребенка это просто сумасшедший дом! В любом случае чем я могу вам помочь?

– Питер, Анна потеряла еще больше крови в отделении интенсивной терапии, поэтому ее сейчас же везут обратно в операционную. Мы думаем… – мой голос начал дрожать. – Мы считаем, что вам лучше вернуться в больницу, так как мы очень обеспокоены.

На мгновение воцарилась гробовая тишина, за которой последовало тихое:

– Спасибо.

В трубке щелкнуло, и телефон зазвонил снова. К этому времени Люси уже была рядом со мной.

– Пиппа, дневной персонал уже здесь. Твоя смена закончилась полтора часа назад. Ты можешь идти домой.

– Э… Да, хорошо. Это насчет Анны: она вернулась в операционную из интенсивной терапии. Ты позвонишь мне, если услышишь новости? Дашь мне знать? – спросила я тихим голосом.

– Да, конечно. А теперь отправляйся домой. Сегодня же Рождество!

* * *

Не помню, как ехала домой в то утро. Только что я завела мотор на стоянке у больницы, а в следующую минуту уже выруливала на нашу подъездную дорожку. Должно быть, я пребывала в состоянии шока. Звонок Питеру был одним из худших моментов в моей жизни. Говорить отцу, который всего несколько минут назад наслаждался Рождеством с детьми, что он может потерять жену, было ужасно. И даже сейчас я не знала, жива ли Анна. Я находилась в полном оцепенении. Ничто не казалось реальным. Уилл уже был наверху с Бетти, они оба кипели от энергии и возбуждения, и, что удивительно, ему удалось уговорить дочь не разворачивать подарки без меня. Но я едва могла говорить.

– Ты в порядке? – спросил он одними губами, пока Бетти прыгала на диване, сжимая в руке большой продолговатый сверток и выпрашивая у меня разрешение открыть подарок.

– Пожалуйста, можно открыть? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – умоляла она.

– Потом расскажу, – ответила я одними губами. – Давай, – сказала я, улыбаясь Бетти. – Ты можешь открыть его.

Не помню, что происходило дальше. Я хотела бы сказать, что первое семейное рождественское утро было таким же волшебным, каким я себе его представляла, но не могу вспомнить ничего. Я отсутствовала. Возможно, я разговаривала, улыбалась и шутила, играя с Бетти, но на самом деле я просто делала вид, что ничего не произошло.

Самым четким воспоминанием о том дне, о том первом семейном Рождестве, которое я так старательно планировала, было то, как я лежала на кровати наверху и безудержно рыдала. Я просто не могла перестать думать об Анне и Питере. Как я могу наслаждаться праздником, зная, что они переживают? Мои родители приехали к нам, семья Уилла тоже. Все кружились вокруг Бетти, и мне удалось слиться с фоном, я была не в состоянии наслаждаться весельем вокруг. Уилл приготовил потрясающий обед, который я могла только ткнуть вилкой, а после мне удалось лечь и поспать несколько часов. В шесть вечера, когда я проснулась, Уилл сказал, что я пропустила звонок из больницы. Я сразу же перезвонила туда. Сэм была на смене и сообщила мне новости.

В общей сложности Анна потеряла шестнадцать литров крови, что примерно в три раза больше, чем есть у нас в организме. Врачи не могли достаточно быстро вливать кровь, прежде чем она снова вытечет наружу. Около полудня пациентку наконец стабилизировали, а затем на вертолете доставили в большую больницу, где ей предстояла эмболизация (процедура, при которой прижигают главные сосуды матки, чтобы остановить дальнейшее кровотечение). Ситуация все еще оставалась рискованной, но женщина по крайней мере была жива и стабильна. Уилл обнял меня, когда я положила трубку.

– Прости, – рыдала я в его объятиях. – Все прошло не так, как должно было.

– Все в порядке, не волнуйся, – прошептал он, гладя меня по волосам. – Бетти ничего не заметила. У нее был чудесный день.

– Правда? – у меня опять потекли слезы.

– Да. Ты выбрала отличные подарки. Они ей очень понравились. Конечно, дочь думает, что их все принес Санта, так что ты не получишь никакой благодарности, но эй, в этом ведь и есть все волшебство, верно?

– Ты чудо, спасибо, – усмехнулась я.

Если бы не Уилл, все Рождество развалилось бы на части.

– Я сжег картошку и испортил сковородку, – сказал он.

– А я и не заметила, – засмеялась я.

– Вот за это я тебя и люблю.

Почему всегда именно женщины с боязнью уколов нуждаются в большинстве инъекций? После многих лет работы акушеркой я должна сказать болезненную правду. Если у вас есть страх перед уколами – или трипанофобия, его официальное название, – вы, скорее всего, в итоге будете как подушка для булавок! Именно таким людям всегда нужны анализы крови, дополнительные лекарства и обезболивание. И я знаю, что это злорадство, но нахожу забавным, когда ко мне приходит пациентка, покрытая экстравагантными татуировками и заявляет, что не выносит иголок.