Царь живых - Виктор Точинов

Достаточно? А то медицинская энциклопедия длинная.

Хотелось рассказать… Но этого не было.

…все кончилось.

Прохор лежал лицом вверх. Лежал на животе.

Не надо было щупать пульс и прикладывать к губам зеркало. Потому что не может смотреть в синее небо лежащий на животе человек. Если, конечно, еще жив…

Все было. И все вернулось.

Словно сам Иван вернулся в грязный подъезд, где он стоял над первым своим Мертвым и с тоской и отчаянием твердил себе:

Зачем? Зачем? Зачем?

Теперь он знал зачем.

Или думал, что знает.

Мазилки, хоть и казались полностью задавленными в последнее время Прохором, тем не менее кое на какую инициативу в критические моменты были способны. И за свою жизнь поборолись отчаянно, но безуспешно.

Когда запертая стальная дверь охотничьего домика, обшитая деревом лишь для маскировки, влетела внутрь вместе с косяками – вошедшего встретили не одни панические вопли, но и стрельба. Правда, беспорядочная – но активная. Глухо хлопали глушители мелкашек, четырежды грохнули выстрелы дробовиков…

И – тоже четырежды – по мере того как слабела пальба – раздавался короткий всасывающий звук.

Будто работал кошмарный вакуумный насос.

– Мутный случай… – неопределенно протянул эксперт.

Вечерело, воздух опять полнился предчувствием грозы. Труп Прохора положили на носилки. Положили на живот, лицом вверх. И быстро прикрыли тканью – при отсутствии прочих повреждений развернутая на сто восемьдесят градусов голова давила на психику сильнее иных окровавленных ран и выпущенных кишок.

– Ничего мутного, – жестко сказал майор Мельничук. – Сам слышал рассказ пострадавшего. Ну, того, что с ключицей сломанной…

Пострадавшие в “Хантер-хаузе”, понятное дело, ничего ни майору, ни эксперту рассказать не смогли. Расспросить полностью обескровленные трупы вообще дело достаточно сложное.

Хотя, конечно, возможное – но требующее определенного рода знаний и подготовки… Так что Мельничуку с экспертом пришлось удовлетвориться рассказом конника, неудачно встретившего на узкой тропе Прохора.

– О чем тут спорить? – давил майор. – Сбросил мужика с коня и поскакал как бешеный. Ну и сверзился, сломал себе шею…

Майор отлично понимал, что все произошло иначе. Но был готов стоять на такой версии вмертвую. Потому что сам сказал слова, которые по долгу службы не должен был говорить, – о прибирающих за собой культурных людях. И понял, кто высадил окно в “Хантер-хаузе” и за кем бешено скакал Прохор с винтовкой в руке. Вот только наблюдавшаяся в охотничьем домике картинка не соответствовала понятию майора о культурных людях…

Вообще о людях.

Значит – опять что-то совпало во времени и пространстве. Мельничуку хотелось найти в “Хантере” что-либо, что позволит наконец расставить все по местам – и не вводя в игру новые фигуры. Например, обнаружить в укромном тайничке окровавленный вакуумный насос. И – мечтать так мечтать – с отпечатками покойного Прохора… Да-а-а…

Эксперта заботило другое.

– Ну и что я написать должен? Как он умудрился, падая, так башку своротить? Как мне изложить это прикажете?

– Изложишь как-нибудь… – равнодушно сказал Мельни-чук. – На фоне того, что ты напишешь про тех четверых, особенно про того, что с головой отгрызенной, – тут любая лажа проскочит, уверяю. Пиши, пиши, не стесняйся…

Эксперт тяжело вздохнул. Его слегка мутило. Но – не вырвало. Сегодня, впервые с начала кошмарной серии, – не вырвало.

Быстро люди привыкают все-таки…

Ко всему.

С покрытой молодой листвой кладбищенской березы о чем-то уныло каркали два ворона здешних мест. Темнело.

На кладбище было пусто. Собиралась очередная июньская гроза – неподвижный воздух был полон электричеством. Но на действии подаренного Дэном прибора это не сказывалось. Некробиотический гирокомпас работал безупречно.

Карта, линейка, циркуль и транспортир не были нужны. Все определялось визуально. Взятые с трех точек кладбища пеленги пересеклись на единственном на всем погосте сооружении, отдаленно напоминающем склеп…

А может, то был и не склеп, а какой-нибудь мавзолей – в предназначенных оборонить от мертвых фортециях Ваня разбирался слабо. Короче говоря, это было небольшое, с гараж легковой машины, серое каменное здание заброшенного вида. Облупившиеся стилизованные колонны, синие витражные окна, частично выбитые…

Ваня перехватил поудобнее букетик, где между четырьмя гвоздиками был скрыт укороченный кол. И пошагал к склепу-гаражу-мавзолею…

Именно здесь лежал вампир. Бывшая Наташина подруга. Бывшая красивая девушка Ная.

Очень красивая…

Она открыла глаза сразу, лишь заскрежетали намертво приржавевшие дверные петли… (Краем сознания Ваня удивился – как сама-то сюда просочилась?)

Она открыла глаза сразу, луч фонаря отразился уже в открытых – вспыхнувших красными стоп-сигналами.

Затем она открыла рот – премоляры выдвинулись из гнезд на всю длину… Казалось – выскочили с легким лязгом, как клинки из ножен… Но это только казалось.

И – мгновенно, без драматических пауз, премоляры еще не закончили выдвижение – гибкое стройное тело метнулось вперед. Нацелившись пастью прямиком в горло.

Он закончил все одним коротким ударом осинового кола.

Точно в печень.

Снаружи хлестал ливень. И было темно. Он пробыл внутри около часа – хотелось уйти, сбежать, немедленно исчезнуть из склепа. Но он стоял и смотрел – что бывает с вампирами, когда кончается их не-жизнь… Нежизнь мутировавших, хищных некробионтов, продляющих свое противоестественное существование ценой чужой крови и чужой жизни…

Он стоял и смотрел – хотя зрелище было мерзкое. Нежизнь ничуть ни меньше жизни не желает покидать нашу реальность… В результате от Наи не осталось ничего – даже обугленных головешек.

Он вышел из склепа.

Ливень хлестал по лицу, смывая все. Ветвистая молния ударила в землю – и он увидел. Двое стояли неподалеку – Адель и Дэн. Он пошел к ним медленно, походкой усталого бойца.

– Добро пожаловать! – сказал Дэн, протягивая правую руку. – Вставай в строй, Страж!

А в левой руке… В левой руке почти небрежно, как изящную тросточку денди, он держал осиновый кол. Весьма похожий на сгоревший в печени Наи…

– Подстраховка… – сказал Дэн, перехватив взгляд. – Как бы не закончилось Испытание, упускать эту дамочку мы не собирались.

Он держал руку ладонью вверх – и ладонь Ивана опустилась на нее. Сверху легла узкая и сильная рука Адель.