Опасная седина монет - Валерий Пушной

Зная, что скоро должен подъехать Папа, Леший нервничал все больше. Думы становились, как пудовые мешки с солью, и разъедали мозг.

Меряя своими шагами небольшой двор, Леший не заметил, как начал считать их. Раз, два, три, четыре… восемь… двадцать… сорок… пятьдесят… Очнувшись от тупого счета, вздрогнул. Попытался собрать мысли воедино.

Не видя всего этого, Корозов у двери прислушивался к шагам Лешего, интуитивно чувствуя какую-то озабоченность того.

Сквозь щель под дверью и в прорехи кровли пробивались узкие лучики утра.

Неожиданно шаги затихли. Некоторое время Глеб ничего не слышал. Потом снаружи звякнул запор, и дверь распахнулась. Яркий солнечный свет полосой ударил в темноту сарая, разрывая и уничтожая ее.

В дверном проеме возник Леший с увесистой палкой в руке. Глеб сощурился, отодвинулся. Вид парня насторожил. Тот стоял нагнув вперед голову, глядя на Корозова из-под бровей. Глеб напружинился, собрал себя в кулак. Боль в теле в один миг куда-то ушла.

Постояв минуту молчком, часто моргая глазами, словно собираясь с мыслями, Леший наконец вымученно, с заминкой, через силу выговорил:

— Слышь, срочно передай Акламину адрес хаты, где залег Папа. Запомни: улица Декабристов, двадцать восемь. Только лично!

Подумав, что ослышался, Корозов раскрыл рот, но Леший не дал ему говорить, опять мрачно сказал:

— Ты не тяни резину, Папа через десять минут будет, он точность любит! На-ка этот дрын, шарахни меня по башке, чтоб кровь была и в отключку я ушел, чтоб Папа нашел меня в беспамятстве! Смотри, чтоб, как положено, чтоб Папа поверил! Давай! — Он бросил палку на землю и, не двигаясь с места, посоветовал: — Уходи по другим улицам, чтоб Папа не взял тебя как голенького!

Выйдя из сарая и обойдя Лешего, Глеб механически нагнулся за палкой, взял в руки и остановил себя:

— Так, может, вместе пойдем, Леший?

Не оглядываясь, тот бросил:

— Я — вор! Мне с тобой не по пути! Слышь, быстро! Папа вот-вот будет!

Видя, как трудно далось Лешему его решение, Корозов нерешительно поднял палку над головой. Несколько минут назад он готов был удавить Лешего, чтобы вырваться отсюда, и, наверно, не остановился бы, если б появилась такая возможность. Но ударить Лешего теперь, когда все повернулось иначе, было непросто. И все же, глядя ему в спину, он нанес удар — и угодил по плечу. Леший заголосил, ругаясь матом:

— Ты что, жаба, ударить не можешь?! Козел косорукий! Бей, а то я тебя пришибу!

Качнув палкой, Глеб вновь ударил по затылку.

Леший хрюкнул и рухнул в дверной проем головой в сарай.

Отбросив палку, Корозов перепрыгнул через него, подхватил с пола свой пиджак, натянул его на плечи, торопливо снова перешагнул через парня, вышел из сарая. Затхлый запах остался за спиной. Свежий воздух, солнце словно добавили сил. Мельком пробежал глазами по двору, по неказистому домику напротив с невысоким крыльцом. По покосившейся собачьей будке без собаки. По почерневшим от времени деревянным воротам с калиткой в них. По щебенистой вперемешку с травой дорожке от домика к воротам. Кинулся по ней к калитке. Легко сдвинул поржавевший засов и выскочил со двора.

Улица была неширокая, из частных, в основном старой постройки домов с деревянными и металлическими заборами, калитками, воротами. Корозов понял, что это пригород. Долго не раздумывая, направился наугад вправо вдоль дороги по узкому тротуару. Но, вспомнив предостережение Лешего, метнулся через ближайший узкий проулок на другую улицу, а потом, через следующий проулок, — на следующую улицу.

Он бежал рысцой, боль толчками отдавалась в теле, но он не обращал внимания на нее. Улочка была тихая, какая-то сонная. Машин не было, словно сюда они заезжали лишь по великим случаям. Сейчас, вероятно, такого случая не находилось. Бежал Глеб до тех пор, пока не показались многоэтажные дома. Сразу он свернул во дворы и пошел между домами.

Город оживал после ночной спячки. Из подъездов стали выходить люди. Помятая грязная одежда на Глебе, лицо в синяках и ссадинах заставляли людей сторониться его, смотреть как на бомжа. Понятно, что в таком виде никакой автомобилист на дороге не захочет посадить в свою машину. Голосуй — не голосуй.

В одном из дворов, окликнув прохожего, Корозов попросил телефон. Но худенький паренек в чистой рубахе и тщательно отглаженных брюках дико посмотрел и ответил насмешливо:

— Ты что, дядя? После тебя телефон неделю отмывать нужно! — И ускорил шаг, стараясь быстрее отделаться от Глеба.

Остановившись, Корозов глубоко вдохнул воздух, ощутив боль в ребрах. Двор был похожий на другие. Дом с одинаковыми дверями в подъезды тоже мало чем отличался. Машины вдоль подъездов. Деревья, кусты, детские площадки, где больше, где меньше, с песочницами. Низенькие крашеные заборчики вдоль дорожных бордюров.

Дождавшись следующего прохожего, выскользнувшего из ближайшего подъезда, Глеб спросил, где автобусная остановка. Высокий, с усиками и бородкой парень молча показал рукой направление и быстро прошел мимо.

«Да, — стрельнуло в голове у Корозова, — контакт не получается». Люди шарахаются от него как черт от ладана. Неужто он действительно бомжеватого вида? Какая, к черту, остановка, какой, к черту, автолайн, когда из карманов все выгребли? Не только на билет денег нет, но даже на мысль о билете. Так долго придется мыкаться. Без телефона не обойтись. Никак. Впрочем, без полиции тоже. Может, поблизости есть отделение? Следующего прохожего спросил об этом. Но в ответ от мужчины с большим животом в тесноватой рубахе получил удивленный возглас:

— Полиция? Далеко отсюда! Ногами долго топать будешь! — брезгливо окинул Глеба взглядом, добавил: — Но они таких не держат! Зачем ты им нужен?

Пройдя дальше, Корозов в следующем дворе увидал дворника — немолодого мужчину в длинной куртке. Тот быстро орудовал метлой и совком, собирая мусор. Глеб подошел к нему:

— Слушай, друг, помоги. Телефон нужен. Позвонить. Я заплачу.

Подняв голову, отставив метлу, тот качнул головой:

— Чем заплатишь-то? Огрызками из мусорных ящиков? Откуда ты такой взялся? Я в этих дворах давно убираюсь — тебя ни разу не видел. Костюмчик вроде на тебе приличный — после химчистки за милую душу таскать можно.

— Подарю прямо сейчас, только дай телефон! — Глеб сделал движение руками, чтобы снять костюм.

— Да на кой ляд мне твой костюм нужен? — остановил дворник. — Это я так, к слову. — Он смотрел на него с какой-то жалостью и грустью.

— Ты скажи: дашь телефон или нет? Или сам позвони, я назову номер.

— Давай, говори, — сказал дворник, вытаскивая телефон. Набрал под его диктовку номер, приложил к уху, проговорил: — Ответили. Что сказать?

— Скажи, что рядом с тобой Корозов, и назови адрес этого дома.

Проговорив это, дворник протянул телефон к уху Глеба: