Последняя ночь с принцем - Галина Владимировна Романова

— Вот! — раздался вдруг над самым его ухом озабоченный голос Артура Владимировича. — Возьми на первое время. Тут не так много, но, думаю, хватит, чтобы съехать из этой общаги. Тут также адрес, где ты сможешь пока пожить, потом с тобой свяжутся…

Быстро разомкнув ресницы, Иван непонимающе уставился на Симакова. Тот уже успел встать и теперь поправлял галстук и, расстегнув пиджак, заправлял под ремень рубашку. Кейс стоял у него между ног совершенно безобидной черной кожаной коробкой. Никакого пистолета в руках у Симакова не было. Зато на диване слева, чуть дальше того места, где мысленно только что умирал Иван, лежала внушительная пачка отечественных денег, перетянутая тонкой красной резинкой.

— Что это?! — воскликнул он, тыча пальцем в сторону денег.

— Деньги, Иван Андреевич. Как видишь, мы умеем ценить тех, кто готов к сотрудничеству с нами, — с удовольствием произнес Симаков фразу, заимствованную наверняка из какого-нибудь дешевого голливудского триллера. — Потом будет больше и чаще.

— Насколько чаще? — криво ухмыльнулся Иван, понимая, что в этот самый момент, а никак не раньше, он заключает сделку с дьяволом; с самым настоящим дьяволом, пускай он даже не в привычном обличье и не с хвостом, а в дорогом костюме и белоснежной рубашке с галстуком.

— Как будешь работать, Ваня. — Артур Владимирович снова обласкал его взглядом.

— И как же мне надо работать?

— Интенсивно и продуктивно, во! — снова остался доволен собой гость и направился к выходу. — Тебе ведь хочется иметь хороший дом, красавицу жену? Знаю, хочется… Вот и работай!

— А что я должен делать-то?! — отозвался Иван, боясь шевельнуться и встать, чтобы проводить гостя.

В голове тут же замелькали страшные фрагменты его нравственного падения и должностного предательства.

Вот он вскрывает сейф в день зарплаты… Или подкарауливает в парадном своего босса, которого заказали его хозяева… Или взламывает компьютер секретного отдела, располагающегося в другом крыле их двухэтажного здания….

— Ты должен нам найти настоящего Баловнева, Ванюша! — с неподдельной радостью сообщил ему Симаков от двери. — Все равно какого: живого, мертвого, найди его нам. И, уж поверь мне, озолотишься.

Он хлопнул дверью, с кем-то еще поздоровался в коридоре, а может, это Шурка к нему пристала, и он отшутился. Ивану все стало вдруг безразлично.

Он смотрел на внушительную стопку денег, как заговоренный. И взять их было страшно, и пересчитать очень хотелось.

Он встал. Подошел к окну и с силой рванул в сторону шторы. Окно выходило во двор, забитый под завяз служебным и личным транспортом. Все до единой машины он знал наперечет. И, конечно же, сразу увидел ту, на которой к нему явился гость в дорогом пиджаке. Ничем не примечательная «Нива», темненькая, пыльненькая, даже стекла обычные, незатемненные.

Не хотят рисоваться, мерзавцы! Оно и понятно, крутой джип во дворе милицейского общежития смотрелся бы огромным фурункулом на девственно чистом челе новорожденного. С костюмчиком вот только не подумали. Хотя… Хотя вполне сошел бы за адвоката, если бы не его пушка и манеры.

Симаков, между тем, вышел из подъезда. Скорыми шагами добрался до своей машины, щелкнул сигнализацией. Ивану было видно, как приветливо моргнули ему фары. И, прежде чем сесть за руль, помахал ему рукой. Вот скотина! Иван был уверен, что тот при этом доброжелательно ему улыбается…

Симаков уехал. И только тогда Иван вновь решился посмотреть на деньги. Подошел к дивану, присел на краешек и, подперев подбородок растопыренной ладонью, задумался.

Что он потерял только что? Честь? Надругался над долгом? А не это ли он собирался сделать, начав шантажировать Баловнева?

Иван тяжело вздохнул.

Его заметили, отметили и занесли в список нанятых работников. Аванс он уже за первое задание получил. Сколько, пока не знает, но уж наверняка много больше того, за что он ежемесячно расписывается в ведомости.

Плохо это или хорошо?

Взгляд его тут же метнулся по потускневшим обоям на стене, казенным шторам в широкую полоску и занавеске, разделяющей его комнату пополам. Вот что было плохо! Убогое его существование. Быт его затертый, вкупе с местами общего пользования. И все две его кастрюли, в которых попеременно булькали то макароны, то картошка. Вот это тоже было плохо.

А то, что лежит сейчас перед ним на диване…

Иван схватил пачку денег и тут же пересчитал ее. От того, сколько там оказалось, ему едва не сделалось дурно. Это же… Это же размер его годовой зарплаты! А Симаков сказал, что потом будет больше и чаще! Так же можно и на дом собрать, и жениться на ком хочешь. Стоило ли тогда маяться из-за угрызений совести, краснеть из-за попранного чувства долга? Не краснел же он еще вчера, хотя чувство-то это уже принес в жертву. Только там действовал самостоятельно, а тут появилось руководство. А, ну да и черт с ним! Может, так и хлопот будет меньше, и помощи больше!..

Он очень быстро справился с собой. Очень быстро, не подозревая, что именно на это и рассчитывали те люди, которые им занялись.

Трусливый, жадный до денег, но умница, причем въедливая умница, с такой интуицией, что рядом с ним останавливаться иногда страшно, того и гляди, карманы проверит. Такое бы чутье да в хорошее тело с душой, ан, нет! Не получается, чтобы все в шоколаде. А оно и славно! Если бы было по-другому, за счет кого бы тогда их штат пополнялся…

— Входите, пожалуйста. — Белозубая помощница Бородина Станислава Ивановича, личного лечащего врача Баловнева Романа, распахнула дверь в его кабинет. — Станислав Иванович ждет вас.

Баловнев почти забыл и про записку, что втиснула ему в руку безмозглая секретарша, и про то, что собирался позвонить. Каким-то чудом той удалось вспомнить и еще раз нащебетать ему по внутренней связи, что Бородин все еще ждет его звонка.

Бородин и в самом деле ждал, но разговаривать по телефону отказался наотрез.

Ждать согласился так долго, сколько это потребует занятость господина Баловнева.

Роман ехал к нему, не особо печалясь этой незапланированной встрече. Что могло понадобиться его доктору, он не знал. Небось решил новое обследование провести, или кардиограмму снять, да мало ли…

Он вошел в его кабинет и подивился тому, что Станислав Иванович без халата и шапочки. Светло-голубые джинсы, футболка с короткими рукавами в тон с джинсами. На столе перед ним барсетка, с которой доктор никогда не расставался, покидая кабинет.

Завидев его, Бородин тут же вскочил и метнулся к двери.

— Можете быть свободны, — строго обронил он в сторону помощницы.

Той повторять дважды было не нужно. Собралась минуты за три. Все это время Бородин наблюдал за ее сборами. Дождавшись момента ее ухода, он запер за ней приемную. Потом повторил те же манипуляции с кабинетной дверью. Вновь уселся, аккуратно уложив обе руки на стол, и проговорил, не глядя на Баловнева: