Зодчий из преисподней - Светлана Горбань

— Я… Извините, я услышала, что кто-то смотрит кино, и зашла. И увидела девушку с портрета…

— Ну и что же?

— Она — привидение?

— Даже если и так, то чего пугаться? Из литературы известно, что призраки не могут нанести ущерб живым.

— Но смотреть на них все равно страшно…

Леся была удивительно очаровательной женщиной, даже ее глупый испуг казался привлекательным и естественным.

В гостевую спальню на первом этаже, где разместился Валентин Буруковский, Кинчев вошел, не постучав. И застал дизайнера врасплох, после душа — в ярком махровом халате и с несерьезным лимонно-желтым полотенцем на голове. В этом импровизированном тюрбане киевлянин еще больше, чем всегда, напоминал азиатского бая. И пробубнил недовольным байским тоном:

— Господин следователь? Такая честь — и прямо с утра!

— Вы только что проснулись? — Кинчев сел возле столика, не ожидая приглашения.

— Нет, не только что, уже успел принять душ. — Дизайнер начал энергично вытирать волосы.

— Всегда встаете… не очень рано?

Валентин Леонидович горделиво поднял голову, придерживая тюрбан из большого махрового полотенца:

— Как и все творческие люди.

— То есть работаете большей частью ночью?

— Без шума и суеты лучше думать.

— Этой ночью, например, вы спали или… думали?

Буруковский уселся, удобно примостив свой большой зад и немалое, но аккуратное брюшко. Снял с головы веселенькое полотенце и держал перед собой:

— Говорите прямо и сразу — в чем вы меня подозреваете.

Кинчев удовлетворенно откинулся на спинку стула. Медленно вытянул из пачки сигарету.

— Я подозреваю всех.

— Для этого надо иметь основания.

— Сколько угодно.

— Например? — Толстяк сложил полотенце на коленях аккуратным прямоугольником.

— Например, я знаю девичью фамилию вашей матери.

Буруковский насупился. Виктор же, приязненно улыбаясь, продолжал:

— Мне известно также, кем Крис приходится Ярыжскому, — он сделал выразительную паузу. — И через несколько минут у меня будут все основания для вашего задержания.

Дизайнер встал:

— Фамилия и происхождение — это не криминал. Я никого не убивал. Крис тоже не имеет никакого отношения к убийствам.

Встал и Кинчев.

— А я вас пока ни в чем не обвинял. Между прочим, преступление — это не обязательно убийство. Сознаюсь, ваше остроумное преступление мне очень нравится. Но, как мне кажется, вы и сами уже поняли, что шутки закончились. Игра стала слишком опасной. Прежде всего для Крис…

— От шуток с этой подоплекой я отказался б наотрез… — Валентин прищурил и без того узковатые глазки, похоже, задумался. — Начало было так далеко, так робок первый интерес…

— Если шутка переходит в такую опасную стадию, надо сразу же обращаться в милицию, а не рассчитывать на свои дилетантские силы. В общем, доверьтесь профессионалу. Который, между прочим, целиком и полностью на вашей стороне. Давайте договоримся: вы не оказываете никакого противодействия. Я задерживаю вас на двадцать четыре часа, просто так, для выяснения личности, потом, скорее всего, отпущу с миром. Только немедленно отдайте кассету. И мобильный телефон.

— Какую такую кассету? — дизайнер не слишком талантливо изобразил удивление, но Кинчев строго предупредил:

— Не кассету, так диск. В общем, видеозапись, которую вы только что стащили из плеера. Если я сам найду, то это будет выглядеть уже не как невинная шутка. Кстати, что вы там успели стереть?

— Слово чести, ничего!

— Тогда сдавайте добровольно.

Валентин открыл шкаф, достал оттуда большую дорожную сумку, немного в ней порылся и, наконец, эффектно выложил на стол перед следователем злополучный диск без надписей и каких-либо других пометок.