Изуродованная химера - Ellen Fallen

Вода приятно обжигает мою кожу, обещая сжечь меня заживо, сварить в жидкости. Ногой отключаю воду и продолжаю лежать. Если Спенсер не врёт мне, то тот, кто заварил эту кашу, все ещё на свободе. Так стоит ли мне бояться? Мой побег не закончится чем-то хорошим?

Развожу резко руки в стороны, расплёскиваю воду на пол, выхожу из ванны, растираю своё тело широким махровым полотенцем. Отжимаю волосы, наклонившись сначала на одну сторону, потом на другую, откидываю их назад. Я только что поняла одну вещь, которая сожрёт меня, если я позволю этому произойти.

Спенсер был удивлён и взбешён, узнав, что тот, кто нападал, засунул мне руку в трусики. Это была не поддельная реакция. Он готов был разорвать того, кто это сделал. Как он меня забирал из участка, заставлял находиться дома. Все сходится. Это не он. И сейчас Спенсер сидит там, а его мама, возможно, умрёт в любой момент. Я не могу простить его… но и не прощу себе, если стану причиной смерти. Ведь если подумать, Руби тоже попала в их руки, благодаря мне. То, что не получилось у того человека, наверняка, должно было закончиться на ней.

Он не просто извращенец, он маньяк, который пытался избавиться от меня, и теперь у него все получится. Почему? Я сотый раз задаю себе этот вопрос, но никак не найду ответа.

Высушиваю волосы феном. Вытаскиваю свои темно-синие джинсы, бежевый свитер и белье из чемодана, на ходу обуваюсь в кроссовки.

Когда я выскакиваю за дверь, едва не сбиваю маму с ног.

– Ты куда собралась? – Она выставляет одну руку вперёд. – Лорена, не наживай себе неприятности, и так уже тошно от твоих выкрутасов.

– Где чек? – Я отодвигаю её в сторону и шарю рукой внутри тумбы. – Где этот чёртов чек? – кричу я.

– Я собралась внести его на твой счёт в банке и взять причитающееся. – Вот за что я должна её любить?

– Это мой чек, и как я посчитаю нужным с ним поступить, так и будет, – говорю ей сквозь зубы, – а сейчас верни мне его.

Эд выходит из зала тревожно смотрит на нас двоих.

– Отдай Лорене то, что принадлежит ей. И успокойся, черт возьми, с этими деньгами. Оставь её в покое. Сколько возможно думать об одном и том же? – Мои глаза широко раскрываются. Он впервые орёт на мою мать.

Мама уходит в комнату, возвращается со своей сумочкой и отдаёт мне бумагу.

– Надеюсь, ты не поступишь как дура, – возмущается она, её голос переходит на фальцет.

– Я дура только потому, что постоянно возвращаюсь сюда в надежде, что моя родная мать, наконец, поймёт, что самое дорогое в её жизни – это не гребенные деньги, не дорогая мебель, не вкусная еда. Семья – самое главное, понятно тебе? Люди, которые тебя любят. Вот что надо ценить, – отвечаю я ей. – Ты словно чужая, только и стараешься избавиться от меня. И я понимаю, что однажды ты останешься одна, и может вот ответ на мой вопрос, почему существуют приюты для инвалидов? Кто не любит тебя здоровым, калекой не нужен другим.

Сумка выпадает из рук моей матери, лицо от злого меняется в расстроенное. Она вот-вот заплачет. А я не могу утешать её, пока она сама не сделает выводы. Эд отступает в сторону, когда я прохожу мимо него. Мы обмениваемся напряженными взглядами.

– Спасибо, – останавливаюсь около него и произношу очень тихо, чтобы мама не услышала, он слегка двигает головой в знак понимания. Забираю свою сумочку, которая не сочетается ничем из моей одежды. Мне главное, чтобы были документы, все остальное не важно.

Закрываю за собой дверь, телефон, как назло, не ловит сеть. И мне приходится идти до самой остановки, чтобы поймать машину. Быстро обхожу лужи. Останавливаю первого попавшегося водителя.

– Мне необходимо в полицейский участок. – Пожилой мужчина приглашает меня сесть на переднее сидение, так как у его старенькой машины не открывается задняя дверь. Когда мы едем, я слышу скрип старых подшипников, раздолбанная ходовка подкидывает нас на поворотах. Невольно вспоминаю, как мы на пару с отцом ремонтировали его старый Бьюик. Перемазанная маслом с ног до головы, я путалась под ногами, комбинезон мне был ужасно велик, отец постоянно подкручивал его на моих конечностях. На меня нападает какая-то особенная тоска по тем дням. Я стремилась быть ближе к нему, так как не чувствовала материнскую любовь и нежность, все это давал мне он.

Надавливаю себе на глаза. Чтобы не пустить очередной поток слез, я начинаю прощать его. Он не мог поступить иначе, любил меня как мог. Отдавал всего себя, и даже то, что ему стало плохо после очередной нашей ссоры из-за Фила, не остановило меня.

В отличие от Спенсера, я была жестокой и винила всех и каждого находящегося рядом в том происшествии. Он на моем фоне выглядит ангелом во плоти, спасителем, у которого не было выбора.

Машина останавливается напротив полицейского участка, прохожу сквозь широкие двери в этот гадюшник. По памяти движусь к кабинету, который облюбовала за этот период. Кажется, прошло не несколько месяцев, а лет пять с того времени, как я вернулась. Все происходит слишком быстро, я не успеваю жить, дышать и чувствовать. Люди стонут в очереди, одни рассказывают о себе случайному слушателю, жалуются на происшествие. Другие нервно расхаживают по коридору и громко ругаются. Открываю дверь кабинета без стука.

– Могу я войти? – Усатый полицейский оглядывается и опускает телефонную трубку на стол.

– Мисс Фолс? Присаживайтесь. – Он встаёт и пододвигает для меня стул от соседнего рабочего места.

– Я хочу забрать своё заявление и закрыть дело. – Он чешет макушку, пока я выгребаю остатки денег из своего портмоне и кладу все на чек.

– Вы шутите? – Я подталкиваю к нему деньги, и он встаёт со своего стула. – Уберите деньги, вы с ума сошли? Вы не можете это сделать. Расследование уже начали.

– Вы мне сами сказали, что я заплачу штраф, и в таком случае дело будет остановлено! – восклицаю я, и снова толкаю деньги в его сторону.

– Я вам ещё раз говорю убрать деньги, иначе мне придётся вас арестовать и отправить за решётку до прихода вашего адвоката. – Я раскрываю сумочку и скидываю туда зелёные бумажки.

– Что же мне теперь делать? – Кажется, мужчина в шоке, начинает ходить вокруг стола, заставляя меня оборачиваться каждый раз, когда он за моей спиной.

– Какая причина вашего отказа? – Я сама не знаю точно, но Спенсер не должен сесть, я просто так чувствую. – Лорена, это не игра. Вас могут посадить за ложные показания. Вы понимайте это?

– Я люблю его, – выпаливаю я. – Я люблю его настолько, что готова на все.

Он тяжело садится за стул, его ошарашенный вид меня смущает. Я не могу ему рассказывать о всех причинах, этот человек не поверит мне.

– Вы знаете, что он взял на себя вину о вашем изнасиловании? Правда он ещё ничего не писал. Мы все ожидаем его адвоката, которому он отказывается звонить. – Я киваю. – Дело в том, что полиция все ещё в процессе составления вашего нынешнего дела. И совестное заявление мистера Спенсера закрутило волчок, в другую сторону.