Жена-22 - Мелани Гидеон

Потому что иногда вы употребляете слово “ага”.

Я не швед.

Ну, значит, канадец.

Уже лучше.

Вы выросли на ранчо в Южной Альберте. В три года умели ездить верхом; учились по утрам дома вместе с четырьмя братьями и сестрами, а после полудня пасли коров вместе с детьми из гуттеритской общины [52], которые жили неподалеку.

Как я соскучился по своим друзьям-гуттеритам.

Вы были старшим ребенком, поэтому на вас возлагали большие надежды, в том числе на то, что вы вырастете и будете управлять ранчо. Вместо этого вы поступили в колледж в Нью-Йорке и приезжали домой только раз в год, чтобы помочь клеймить молодняк. На это мероприятие вы привозили всех своих девушек, чтобы произвести на них впечатление и шокировать их. Ну и заодно чтобы они оценили, как здорово вы смотритесь в ковбойских сапогах.

Они до сих пор у меня сохранились.

Ваша жена влюбилась в вас, когда увидела, как вы садитесь на лошадь.

Вы телепат?

Вы давно женаты. Возможно, ей уже не интересно смотреть, как вы взбираетесь на лошадь, хотя по моим представлениям, такое зрелище никогда не надоедает.

По этому пункту у нас с вами нет разногласий.

Вы: не бледный и одутловатый, не азартный игрок, не играете в гольф, не тупица, не поправляете других, когда они неправильно употребляют слова, не презираете собак.

Тоже никаких возражений.

Продолжайте.

Продолжать в каком смысле, Жена-22?

Переходить мою границу.

67. Хотеть, чтобы люди, которых ты любишь, были счастливы. Смотреть в глаза бездомным. Не хотеть того, чего у тебя нет. Чего ты не можешь иметь. Чего ты не должен иметь. Не писать эсэмэс, сидя за рулем. Контролировать аппетит. Хотеть быть там, где ты есть.

68. После того как прекратилась утренняя рвота, мне очень понравилось быть беременной. Это полностью изменило динамику наших отношений с Уильямом. Я позволила себе стать уязвимой, а он позволил себе стать защитником, и каждый день этот ошеломляющий, первобытный, говорящий рекламными слоганами голос во мне шептал: “Так это и должно быть. Так ты и должна была жить. Для этого ты и жила”. Уильям был галантен. Он открывал для меня двери и банки с соусом для спагетти. Он прогревал машину перед тем, как я в нее садилась, и поддерживал меня за локоть, когда мы шли по мокрым тротуарам. Пока Зои не родилась, мы трое были единым целым – и я была бы счастлива оставаться беременной еще многие годы.

А потом появилась Зои – слюнявый, страдающий от колик, вызывающе несчастный ребенок. Уильям каждое утро убегал в спасительное здравомыслие офиса. Я была в отпуске по уходу за ребенком и делила часы на пятнадцатиминутные отрезки: кормление, срыгивание, полежать на диване с орущим младенцем, постараться убаюкать его колыбельной.

Вот когда я особенно остро ощутила потерю матери. Она никогда не позволила бы мне одной пройти через эти первые пугающие месяцы. Она бы переехала ко мне и научила меня вещам, которым матери учат дочерей: как купать ребенка, как бороться с диатезом, как долго нужно сердиться на мужа, что он по неосмотрительности плохо затянул ремни и ребенок выскользнул из колыбели-качалки.

И что самое важное, мама просветила бы меня насчет времени. Она сказала бы: “Милая, это парадокс. В первой половине жизни каждая минута ощущается как год, а во второй – каждый год как минута”. Она бы успокоила меня, что это нормально и что с этим бессмысленно бороться. Это цена, которую мы платим за привилегию становиться старше.

Мама не смогла воспользоваться этой привилегией.

Прошло одиннадцать месяцев и, проснувшись однажды утром, я обнаружила, что страх исчез. Я взяла дочь на руки, она издала нежный дельфиний вскрик, и в ту же секунду ко мне пришла любовь.

69. Дорогая Зои, вот история начала твоей жизни. Она может быть выражена одним предложением. Я любила тебя, а затем я по-настоящему испугалась, а потом я полюбила тебя так сильно, как и не думала, что вообще можно любить. Я думаю, мы с тобой не столь уж непохожи, хотя сейчас, конечно, кажется, что это не так.

Вещи, которые ты можешь не знать или не помнить:

1. Ты всегда была законодателем моды. Когда тебе было два года, ты стояла на коленях у Санты и вдруг громко запела “До-ре-ми” из “Звуков музыки” перед сотней усталых раздраженных людей, которые не меньше часа простояли в очереди. И все начали петь вместе с тобой. Ты организовала флешмоб еще до того, как кто-то узнал, что такое флешмобы.

2. Первый раз мы с твоим папой поехали в отпуск без вас, детей, в Коста-Рику. Ты знаешь, как у некоторых девочек бывает стадия лошадок? Так вот, ты тогда проходила через стадию приматов. Ты убедила себя, что я согласилась привезти нам домой бледного капуцина. Когда мы вернулись и я вручила тебе подарок – плюшевого шимпанзе по имени Майло, ты сказала “большое спасибо”, пошла к себе в комнату, открыла окно и зашвырнула его на сосну во дворе, где он живет и по сей день. Иногда, когда дует сильный ветер и деревья раскачиваются из стороны в сторону, я успеваю увидеть Майло, его выцветший рот грустно мне улыбается.

3. Мне часто хочется быть больше похожей на тебя.

Зои, малышка – у меня сейчас этап “я-все-равно-на-твоей-стороне-хотя-ты-с-трудом-меня-выносишь”. Это тяжело, но я справляюсь. Большой соевый латте помогает убить время так же, как и просмотр “Унесенных ветром”.

Любящая тебя мама

Джон Йоссариан изменил свою фотографию профиля

Вам нравится ходить кругами, Исследователь-101?

Иногда хождение по кругу очень полезно.

Да, наверное, до тех пор пока вы делаете это умышленно.

Я пытался представить, как вы выглядите, Жена-22.

Не могу раскрывать эту информацию. Тем не менее хочу заметить, что я не гуттеритка.

Вы красите волосы в каштановый цвет.

Да?

Да, но вы, скорее, назовете его “мышиным, потому что склонны себя недооценивать, хотя у вас такие волосы, каким позавидовали бы многие женщины.

Ах, так вот почему я всегда чувствую на себе эти недоброжелательные взгляды.