Все в шоколаде - Татьяна Полякова

– И.., что? – спросил Лялин, напряженно глядя наменя, лицо его вдруг застыло, а голос не слушался.

– А как ты думаешь? Я возлагала на эту встречу большиенадежды, точнее, на пацана, уж он-то знал, что произошло в доме Нефедова,теперь я в этом уверена…

– Мальчишку убили? – не отводя от меня взгляда,спросил Лялин.

– Мальчишка смылся, оставив меня с носом.

Лялин очень старался выглядеть естественно, и ему это почтиудалось.

– Значит, не все еще потеряно, – хмыкнул он и соблегчением вздохнул.

– Ага, Лукьянов говорит, Дед пригрел на груди змею. Изсамых близких. Подозреваются все, и головы полетят незамедлительно.

– Вот-вот, – кивнул Лялин, – умные людидолжны в меру сил помогать друг другу.

– Только не забудь об этом, когда придет твояочередь, – перегнувшись к нему, сказала я и поспешно покинула кабинет. Ох,как мне не нравился мир в тот вечер, каким скверным он мне казался, прямо хотьложись и помирай, честное слово. Но с этим торопиться никогда не следует.

Я раза два заглянула в кабинет к Александру Васильевичу и,убедившись, что он погружен в работу, решила наведаться в гостиницу и забратьсвою сумку. На это ушло полчаса. Никто меня не хватился, так что даже сталообидно, выходило, что никому я здесь не нужна. Я потосковала и надумалапозвонить Волкову, решив, что самое время. Не могу сказать, что он мне обрадовался.

– Если у тебя ничего срочного… – начал он, а ясообщила:

– Меня хотели убить.

– Это нормально, у меня тоже иногда появляется такоежелание, вот как, например, сейчас.

– Я думала, ты мой друг, – вздохнула я, –звоню сообщить, что со мной полный порядок, чтоб ты не волновался, я жива, хотьв меня и стреляли.

– Кто в тебя стрелял? – все-таки проявил онинтерес, а когда я объяснила, что к чему, начал злиться. – А нельзя былообойтись без самодеятельности? Я бы послал людей и сейчас бы беседовал смальчишкой.

– В том-то и дело, – загрустила я. – Мне какраз платят за то, чтобы первой с мальчишкой побеседовала я.

– Уйду на пенсию, – буркнул Волков. – Мне ужевсе поперек горла… Киллер с простреленной башкой – еще один след, которыйникуда не ведет.

– Значит, ты уже в курсе? – кашлянула я.

– Конечно. Правда, понятия не имел, что это как-тосвязано с тобой.

– Ну и что за киллер?

– К сожалению, он не взял документы…

– Без понятия человек.

– Вот-вот. В картотеке его нет. Будем искать.

– А что с квартирой?

– Хозяева пенсионеры, с мая по октябрь живут на даче,пенсии получает соседка, она же и за квартирой приглядывает. Ключи никому недавала, знать ничего не знает, убитого видела впервые. Еще вопросы есть?

– Нет, – вздохнула я и отключилась, покружила покоридору и, заглянув в кабинет Лукьянова, робко поинтересовалась, долго ли онеще намерен трудиться, получила в ответ недовольный взгляд и позвонилаРите. – Насчет лялинской дачи узнала?

– Только что, ты ж просила в лоб не спрашивать,пришлось попотеть, двадцать минут распространялась с его секретаршей о пользеорганических удобрений, эта дура в сельском хозяйстве ни в зуб ногой, да и ятоже, представляешь, как было весело? Дачи нет, есть дом в деревне, от материдостался. Супруга туда не ездит, комаров боится. Да и Лялин к сельским красотамравнодушен, предпочитает пятизвездочные отели где-нибудь на Средиземноморскомпобережье. Деревня называется Буково, а где находится – не знаю. Все. С тебябутылка коньяка.

– Будет, – заверила я и потрусила в холл, гдевисела карта области. Чтобы отыскать на ней Буково, пришлось потрудиться, зато,когда я ее обнаружила, радости моей не было границ. Выяснилось, что находитсяона совсем рядом с нашим городом, километрах в десяти-пятнадцати. Меня снепреодолимой силой потянуло на природу. На всякий случай еще раз заглянув кЛукьянову и убедившись, что он погружен в бумаги, я тихо смылась из офиса и,оказавшись в своей машине, направилась в сторону нужной мне деревни, если картане врала, конечно.

Определенных планов у меня не было, самой себе я сказала,что просто хочу взглянуть на дом – и все. Я выехала из города, увиделауказатель “Болдино” и свернула. Деревушка произвела на меня впечатление своейживописностью. Миновав ее, через два километра я увидела еще один указатель –“Буково” и притормозила. Пожалуй, появляться там на машине неразумно. Минутпятнадцать я страдала в кабине, пытаясь определить, не увязался ли кто за мной,ничего подозрительного не увидела и покинула свой многострадальный “Мицубиси”.Идти в деревню не входило в мои планы, я обогнула ее со стороны огородов и,выбрав себе местечко возле одной баньки, попробовала определить, который издомов принадлежит Лялину. Шесть домов я отмела сразу, возле них стояли машины, ая сомневалась, что Лялин оставит здесь свою, раз уж он был столь осторожен, чтопослал за женщиной такси. Еще из двух домов вышли мужчины преклонного возраста,один отправился в огород, а другой в баню, оставалось три дома. И тут удачаулыбнулась мне: на крыльцо того, что стоял прямо передо мной, вышла женщина, ия без труда узнала в ней Ольгу Николаевну – мать Ромки Пастухова. Глаза ее былизаплаканы, а лицо опухло. Она подхватила ведро и пошла к колодцу, которыйнаходился в другом конце деревни, а я подумала, что, возможно, и сам Ромка ужевернулся из города, сочтя свою миссию по спасению подруги выполненной. Когдаженщина, миновав калитку, оказалась спиной ко мне, я проникла на чужуютерриторию и вошла в дом. В нем царила тишина, я осмотрела все помещения иобнаружила на диване лишь джинсы небесно-голубого цвета. Вряд ли онипринадлежали Лялину, зато Ромка вполне мог в них влезть.

Пока я шастала по дому, мать Ромки вернулась, но мы невстретились, так как я к этому не стремилась. Она поднялась на крыльцо, а япокинула дом через двор, огородом вышла к картофельному полю и через десятьминут уже была в машине. Однако не понеслась сломя голову в город, а немногопосидела, обдумывая ситуацию.