Общество контроля. Как сохранить конфиденциальность в эпоху тотальной слежки - Джон Фасман

показало, что с 2000 по 2015 год число людей, охваченных той или иной формой ЭМ, выросло с 53 000 до более чем 125 000. Сейчас оно почти наверняка выше. Число, упомянутое в исследовании Пью, включает только людей, обвиняемых или осужденных за уголовные преступления. Сюда не входит растущее число нелегальных иммигрантов, ожидающих суда с устройствами ЭМ.

Каждый день в тюрьмах (jail) ожидают суда в среднем около 471 000 человек, что составляет больше половины от общего числа заключенных. (В американской пенитенциарной системе есть два вида тюрем: jail и prison. В тюрьмах первого типа обвиняемые ожидают суда, а осужденные отбывают короткие сроки за мелкие преступления. В тюрьмах второго типа люди отбывают более длительные сроки за более серьезные преступления. Упомянутые цифры относятся только к тюрьмам типа jail[155].) Предварительное заключение обходится американским налогоплательщикам в 14 миллиардов долларов в год. По данным правозащитной группы Институт досудебного правосудия, с 2000 по 2014 год прирост числа заключенных в американских тюрьмах первого типа на 95 % приходился на людей, которые не были признаны виновными ни в одном преступлении[156].

Здесь, как и во всей системе уголовного правосудия Америки, определить, кто будет ожидать суда за решеткой, а кто на свободе, помогают расовые предубеждения. Некоторые исследования показали, что обвиняемым афроамериканцам и латиноамериканцам выпишут более высокую сумму залога, чем белым, их с большей вероятностью задержат за аналогичные преступления и с меньшей вероятностью освободят без залога. Несмотря на существование законов, которые предписывают содержать под стражей до суда только лиц, представляющих опасность или склонных к побегу, подавляющее большинство таких заключенных находятся в тюрьме типа jail просто потому, что у них нет средств на залог.

Эта очевидная несправедливость (всего две страны в мире – США и Филиппины – до сих пор регулярно используют денежный залог) побудила штаты и города к началу перемен. Факты показывают, что большинство людей являются в суд после простого напоминания (текстовое сообщение или телефонный звонок), однако многие судьи – особенно избранные судьи – весьма неохотно отпускают арестованных под подписку о невыезде. Система электронного мониторинга позволяет государству отслеживать подозреваемых и стоит гораздо дешевле, чем содержание за решеткой, собственно говоря, в большинстве штатов, где используется ЭМ, задержанные сами его оплачивают.

Защитники ЭМ утверждают, что находиться под наблюдением вне тюремных стен лучше, чем сидеть в тюрьме. Люди с мониторами могут работать и поддерживать семейные отношения, что существенно снижает вероятность повторных преступлений, а также более полно участвовать в собственной защите. Но лучше, чем сидеть в тюрьме, – это слишком низкая планка. Электронный мониторинг часто сопряжен с такими условиями, которые настраивают людей на неизбежную неудачу.

С этой технологией обычно связывают огромные ожидания. Однако мало кто сознает, что ЭМ подвергает государственному контролю людей, все еще не виновных в глазах закона. Предполагается, что электронный мониторинг можно использовать в качестве альтернативы тюремному заключению после вынесения обвинительного приговора. Ниже я объясню это различие, изучив последствия двух историй, отделенных друг от друга несколькими годами и одним океаном.

* * *

Мы начнем с более поздней истории, которая случилась в Индианаполисе в мае 2019 года. Мне о ней рассказала добродушная рыжеволосая 52-летняя женщина по имени Кэтлин тихим сентябрьским утром в центре Индианаполиса. Мы познакомились в офисе некоммерческой организации Project Lia, в которой женщины из числа бывших заключенных учатся делать аксессуары и предметы быта из промышленных отходов. Кэтлин сшила несколько шикарных фартуков из выброшенной ткани.

Несколькими месяцами ранее, будучи на испытательном сроке по ранее предъявленному обвинению, она вступила в жаркую ссору с соседкой по комнате, и та вызвала полицию. Кэтлин арестовали за угрозы и хулиганство и отправили в тюрьму. Там она томилась три недели, потому что у нее не нашлось 500 долларов наличными для залога, и занять их было не у кого. В конце концов ее общественный защитник связался с Проектом Bail – национальной некоммерческой организацией, которая по состоянию на сентябрь 2019 года добилась освобождения под залог почти семи тысяч человек. Эта организация внесла залог за Кэтлин.

Однако ее освободили с условием, что прямо из тюрьмы женщина отправится в какое-то муниципальное здание, чтобы получить монитор на лодыжку. Ей назначили плату за активацию в размере 50 долларов, а затем она должна была платить по 13 долларов в день, что на один доллар меньше самой высокой ставки за ЭМ, взимаемой округом Марион, где Кэтлин заключили в тюрьму. Это составляет почти 400 долларов в месяц, включая плату за активацию. И это всего на 50 долларов ниже залога, который она не смогла заплатить.

Тайлер Боума, глава исправительных учреждений округа Марион, сообщил мне по электронной почте, что для снижения этих сборов существует несколько механизмов: суд может установить более низкую плату; суд может признать клиента (очень странный и эвфемистический способ охарактеризовать человека, которого округ заключил в тюрьму) неимущим; кейс-менеджеры могут работать с клиентом, используя финансовое приложение, чтобы определить необходимость более низкой платы или даже снисхождения. Кэтлин сочла приложение сложным и запутанным, и сотрудники Проекта Bail сказали мне, что в этом нет ничего необычного.

Кэтлин сказала, что задержанные должны внести плату за активацию в течение сорока восьми часов после включения монитора, иначе к ним применят силу, то есть отправят обратно в камеру предварительного заключения. Она отказалась платить такую цену. Адвокат заявил, что ее арестуют, если не получат деньги. Но Кэтлин заметила: «Если вы говорите, что я должна заплатить 50 долларов, это вовсе не значит, что у меня есть 50 долларов».

Мониторы оснащены GPS-локатором, на некоторых установлен также датчик контроля алкоголя. Как и большинство таких устройств, монитор Кэтлин определял ее местонахождение с помощью геотегирования. Если женщина не получала разрешения на присутствие в каком-либо определенном месте, она должна была находиться у себя в квартире. (Власти по мере необходимости меняют параметры устройства, ограничивая доступ пользователей в определенные области.) Если Кэтлин переходила улицу, чтобы поговорить с соседом, раздавался сигнал тревоги. «Они звонят и спрашивают, в чем дело, – сказала она мне, – и если вы не найдете хорошего ответа, они применят к вам силу».

Предполагается, что мониторы на лодыжках отслеживают местоположение человека, который их носит. Это резонно, хотя и раздражает клиента. Но один адвокат рассказал мне историю, как у его подзащитного с ЭМ сигнализация о побеге включалась всякий раз, когда тот заходил в прачечную на первом этаже своего многоквартирного дома. Некоторые обитатели трейлеров обнаружили, что металлические стены блокируют сигнал передатчика, что тоже приводит к срабатыванию аварийной сигнализации.

Задержанный, получивший разрешение покинуть дом на два часа, чтобы