Общество контроля. Как сохранить конфиденциальность в эпоху тотальной слежки - Джон Фасман

пройти собеседование для приема на работу, должен надеяться, что в отделе кадров трудятся пунктуальные люди и обратный автобус не попадет в пробку. Есть еще повседневные дела, такие как уход за ребенком и различные неожиданные ситуации. Представьте, что вам приходится полностью планировать заранее все прогулки, за несколько дней запрашивая разрешение на самое элементарное отступление от привычной рутины. Если срабатывает сигнал, носитель ЭМ должен сообщить причину полиции, чье недоверие может отправить его обратно в тюрьму.

Кроме того, сигнал тревоги включается, когда в мониторе разряжаются батарейки. Тайлер Боума сказал, что мониторы округа Марион держат заряд более двенадцати часов, если их правильно заряжать два раза в день по одному часу. Но случается всякое. Возможно, мониторы не всегда работают так, как обещает реклама. Возможно, время от времени носитель забывает их заряжать: у многих людей на ЭМ нестабильная ситуация с жильем, и это затрудняет регулярную, предсказуемую перезарядку.

Кэтлин рассказала, как ее монитор подал сигнал тревоги, когда она возвращалась с собеседования. Ей оставалось сорок пять минут до дома и десять минут автономной работы аккумуляторов. Ей пришлось выскочить из автобуса и заходить подряд во все магазины с вопросом, можно ли на час подключиться к электрической розетке.

Джон говорит, что монитор стоил ему двух рабочих мест. Первое ушло из-за того, что ему предложили работать в те часы, на которые у него не было разрешения, а второе – потому что на его неисправном мониторе каждые два часа включался сигнал тревоги, и менеджер счел это непрофессиональным. Помимо простой потери дохода, это повлекло дополнительные издержки. «Когда ты увольняешься сам и когда тебя увольняют – это совсем разные истории, – сказал мне Джон. – Я не могу вернуться в эти компании. Из-за монитора у меня плохая репутация. Я посетил столько людей, чтобы устроиться на работу… Ведь с моим прошлым меня мало куда возьмут. За меня просили многие знакомые. А потом у меня испортился монитор, и это выставило их в плохом свете».

Джон ходил с монитором около четырех месяцев, а Кэтлин – месяц. Потом ее адвокат убедил судью снять с нее браслет, потому что женщина не могла оплачивать это устройство, а специфические условия наблюдения мешали ей устроиться на работу. Я не знаю, подавал ли адвокат Джона аналогичные петиции. Эти два человека находились в разных юрисдикциях, обвинялись в разных преступлениях и сталкивались с разными судебными решениями. Но все же стоит добавить, что Джон – афроамериканец, а Кэтлин – белая.

Но каждый из них до сих пор страдает от косвенных последствий. Джон потерял репутацию. Что касается Кэтлин, с нее обвинения были сняты после того, как бывшая соседка по комнате не явилась в суд. Однако женщина все еще должна округу Марион сотни долларов – за то, что полиция за ней следила.

Денежные сборы – обременительное дело. Но это лишь часть проблемы, связанной с ЭM. Джеймс Килгор, который провел в заключении шесть с половиной лет, прежде чем стать исследователем и активистом в Иллинойсе, мягко пожурил меня, когда я позвонил, чтобы обсудить расходы на ЭM. «Я обеспокоен, что многие журналисты ведутся на сюжеты, в которых с людей взимают огромные деньги, – сказал он. – В итоге читатель понимает только одно: если прекратятся поборы, все будет в порядке. Настоящая проблема в том, что людям отказывают в свободе. Это устройство для слежки, и в дополнение к поборам оно делает много таких вещей, которые портят человеку жизнь». Килгор назвал ЭM электронным карцером и возглавил кампанию по ограничению – или как минимум тщательному переосмыслению – использования этой технологии[157].

Электронный мониторинг может свести на нет два основных преимущества, из-за которых мы предполагаем, что лучше ожидать суда дома, а не в тюрьме. Во-первых, обвиняемые, находящиеся в камере предварительного заключения, с большей вероятностью будут осуждены, чем обвиняемые в аналогичных преступлениях, ожидающие суда дома. Одна из причин заключается в том, что последние могут активно участвовать в своей собственной защите. Им легче встречаться с адвокатами, находить полезных свидетелей и т. д. Однако это затрудняется из-за ограничительных условий ЭM, таких как необходимость запрашивать разрешение за несколько дней до встречи с адвокатом или потенциально полезным свидетелем.

Еще одна причина, по которой обвиняемые, заключенные в тюрьму до суда, имеют значительно более высокие показатели осуждения, состоит в том, что они признают себя виновными – особенно когда им вменяются не слишком серьезные преступления – просто ради того, чтобы жить дальше. Тому, кто никогда не попадал в руки уголовного правосудия, это понять трудно: если вы ничего не сделали, боритесь против обвинений, и истина принесет вам свободу.

Но представьте, что вы сидите в тюрьме в ожидании суда по обвинению в хранении наркотиков. У вас нет денег на залог, как и у всех ваших знакомых. Наркотики были не ваши, они принадлежали вашему другу, но найдены у вас в машине.

Потом вы в первый и единственный раз встречаетесь со своим государственным защитником. Верный своему делу, но перегруженный работой, он предлагает вам выбор: либо вы признаете себя виновным, и тогда обвинение учитывает ваше предварительное заключение, дает год условно и освобождает прямо в зале суда, либо вы предстаете перед судом через десять месяцев, и в этом случае штат будет добиваться максимального наказания в виде пятнадцати лет. Вероятно, вас не приговорят к максимальному сроку, но пять лет вы легко можете получить, а может быть, и восемь. Другими словами, признайте себя виновным, отправляйтесь домой и смиритесь с тем, что вас осудили за преступление, которого вы не совершали, или проведете еще десять месяцев в тюрьме, ожидая неопределенного исхода. Подобное происходит не только в случаях, когда преступления связаны с наркотиками или когда задержанный невиновен. Такое наказание за суд, как его принято называть, – то есть тенденция выносить более суровый приговор, если вы настаиваете на передаче своего дела в суд, – побуждает многих людей согласиться на предлагаемую сделку о признании вины.

Электронный мониторинг – метод менее насильственный, чем предварительное заключение. Но он все равно насильственный. Если вы бедный обвиняемый, который должен (или семья которого должна) 1000 долларов поручителю за внесение залога и вам грозит шесть месяцев ежедневных поборов в размере 13 долларов, что в сумме составляет более 2000 долларов, вы можете признать себя виновным, чтобы избежать расходов и позора. Люди, находящиеся в предварительном заключении, ни за что не осуждены. Помните, в глазах закона они невиновны. И все же, как сказал Дэвид Гаспар, операционный менеджер Проекта Bail, при виде человека с монитором на лодыжке публика не говорит: он невиновен. Все спрашивают: что он совершил?

Возможно, ЭM стоит