Чехия без вранья - Вячеслав Перепелица

А какими громкими именами звучит русская эмиграция в Праге! Великая поэтесса Марина Цветаева, блистательный писатель-юморист Аркадий Аверченко, философ Николай Лосский, один из отцов Художественного театра Василий Немирович-Данченко! Короткое время здесь жил Владимир Набоков. Впрочем, о здешней русской эмиграции написано сейчас немало. А вот публикация в постперестроечном «Огоньке», на которую я наткнулся недавно, рассказывает об эпизоде малоизвестном. Оказывается, в те же самые двадцатые годы чехи пригрели и обласкали несчастных русских детей, оказавшихся за границей после ужасов Гражданской войны, голода, болезней и террора, эмигрантских скитаний, растерявших своих родителей и близких. Композитор Никита Богословский принес в редакцию тонкую брошюрку, изданную в Праге в 1924 году. В ней собраны воспоминания гимназистов русской гимназии в виде сочинений на заданную тему: опишите вашу жизнь с 1917 года вплоть до поступления в гимназию. Вначале – описания жутких страданий, выпавших на их долю на родине: «Пришел комиссар, хлопнул себя плеткой по сапогу и сказал: „Чтобы вас не было в три дня“. Так у нас и не стало дома…», «Нашего отца расстреляли, братаубили, зять сам застрелился…», «Отца убили, мать замучили голодом…», «Видел я в одиннадцать лет и расстрелы, и повешение, и утопление, и даже колесование…»

Потом описывают долгий-долгий путь. Многим пришлось пересечь всю Россию, странствовать многие годы по миру: «И пошли мы, два маленьких мальчика, искать по свету счастья. Да так и скитались пять лет…», «Из Персии мы попали в Архангельск, а оттуда в Норвегию и Лондон…», «И поехали мы с папой на остров Яву…», «А сюда я попал так: сели на пароход в Черное море, потом в Сине море и через Каспийско море, а слезли на берег Солунь и приехали в губернию Пардубицы».

Для других маршрут был «проще»: юг России – Константинополь – Прага. Однако горя пришлось хлебнуть всем: «Был мороз. Я и брат плакали. Мама успокаивала, а у нее было воспаление легких. Дон был замерзший. Моя мама скончалась только у Тихорецкой…», «Ехали месяц, пили воду с нефтью. На трубе пекли пышки. Папа заболел кровавым желудком, а я тифом. Доктор говорил умрем, а мы выздоровели…», «Путешествовали мы долго, только всегда деньги быстро кончались, а так интересно».

Видно, и заграница не везде ласково встречала, а то б с чего так долго скитаться по свету: «Долго оставаться на одном месте нам было нельзя. Мама не жалела себя и служила иногда в пяти местах. Потом заболела, тогда я торговал табаком. Последний год мы ели немолотую пшеницу…», «Мы так долго скитались, что я начал чувствовать себя несчастным, темным на всю жизнь человеком, и мне так было себя жалко и хотелось учиться».

И вот, после неимоверных страданий, которые и взрослым представить трудно, дети нашли приют в Чехии. Многие дошли уже до последней черты, у многих ожесточились сердца: «Нас бросили все, и мы шли, мучились – и опять шли, затаив тихую скорбь и жгучую ненависть ко всем людям…», «Люди оказались похожими на диких зверей…», «Я пережил столько, что пропала у меня вера во все хорошее».

Чехия пригласила их к себе и заботилась, как о собственных детях. Она кормила их, дала возможность учиться на родном языке, а главное – вернула им веру в человеческую доброту, веру в будущее. И во всех школьных тетрадках, начиная с сочинений шестилетних малышей, – искренняя, почти молитвенная благодарность: «Я не знала, и мама не знала, что есть на свете такие добрые люди – чехи…», «Милая Чехия, сколько процентов ты приютила русских?..», «Спасибо чехам, они не дали нам погибнуть…», «Только благодаря чехам я оправился: я здесь стал опять человеком…», «Чехи не дали погибнуть нашей культуре…», «Чехи позволили мне похоронить это ужасное прошлое и жить для светлого будущего. Спасибо им…», «Только в Чехии я почувствовала, что я тоже человек и имею право на существование…», «Жизнь наложила на меня ужасное пятно, и только теперь, прожив два года у чехов, я стал таким, как раньше. Честь и слава Чехии, стране труда, заботы и любви!»

Согласитесь, если заботу о русской эмигрантской интеллигенции при большом желании еще можно попытаться объяснить поисками каких-то политических выгод, то забота о всеми забытых и брошенных русских детишках в небольшой гимназии в крохотном городке Моравской Тржебове никаких дивидендов принести не могла. Только затраты – денежные и душевные. Брошюрка была скомпонована русским преподавателем Левитским, издана Педагогическим бюро по делам средней и низшей русской школы за границей. Она не пиарилась, не переиздавалась, в редакцию «Огонька» попала случайно. А я вот думаю, что о ней тоже надо рассказывать нашим туристам, и не только туристам. Нет-нет да услышишь: «Неблагодарные чехи…», «Бессердечные чехи…» Может, я «аполитично рассуждаю», но какое мне, к черту, дело до того, вступила Чехия в НАТО и в ЕС или выступила. И вам какое до этого дело? Надо вот эту фразу из детского сочинения вспоминать: «И я не знала, и мама не знала, что есть на свете такие добрые люди – чехи»… И как врачи с медсестрами за нашей туристкой в больнице ухаживали… И как на улице вам дорогу объясняли и в магазине помогали. И все у нас с чехами будет хорошо, поверьте!

* * *

Некоторым диссонансом звучит история о чешских легионерах в России. Подняв мятеж в 1918 году, они не стали воевать ни за белых, ни за красных, а потребовали отправить себя на родину очень кружным путем – через Сибирь, Владивосток, Америку, поскольку в Европе еще шла война. Так что на них вправе обижаться и те, кто болели у телеэкранов за Исаева – Страхова, и те, кто переживал за не менее симпатичного Колчака – Хабенского. К тому ж до сих пор звучит вопрос: «Где деньги, Зин?» То ли вернули чехи вагоны с царским золотом, которое везли с собой через всю Сибирь в качестве залога, что их не обманут и отправят на родину, то ли один вагон все-таки оставили у себя, то ли расплатились последним вагоном за пароходы для перевозки в Америку, то ли часть золота все-таки «прилипла» к чешским рукам?.. Косвенным доказательством, что все-таки «прилипла», служит открытие сразу нескольких крупных банков сразу после возвращения легионеров на родину. Короче, как в анекдоте про серебряные ложки: «…а осадок остался».

* * *

В одном из тех детских сочинений есть такие слова: «Дай бог, никогда не увидеть чехам всего того, что выпало на нашу долю…» Эх… Впрочем, будем объективны, такого чехи все-таки не увидели.

Чехи прекрасно помнят, кто их освободил в 1945 году. И наши танки в Праге 1968 года не зачеркнули в памяти большинства чехов танки мая 1945-го, которые встречали с цветами, слезами радости и благодарности на глазах. Я могу об этом судить и по разговорам со многими чехами, и по тому, как ухожены памятники нашим солдатам, их могилы по всей чешской земле. Одна из таких могил находится на самом туристическом пути – недалеко от Пражского кремля, рядом с Лоретанским монастырем. Красноармеец Беляков погиб уже после окончания боев: был смертельно ранен при разминировании. Умирая, он попросил похоронить его так, чтобы над могилой всегда был слышен чудный перезвон двадцати семи колокольчиков, каждый час вызванивающих мелодию на башне Лореты. Скромный памятник, обычная железная оградка. Всегда ухожено, всегда цветы…