Лунная радуга. Волшебный локон Ампары - Сергей Павлов

«Стоп! Птицы и облака имеют специфическую общую особенность — умение держаться в воздухе. Ставить между ними знак тождества на таком основании я, извини меня, воздержусь».

«А параллель все же просматривается…»

«Планар — вещественное твердое тело, которое можно пощупать. А Зердем… у него и внешности нет. Там, среди звезд, это нечто неосязаемое даже для глаз. Олу Фад пролетел на суте сквозь него, как сквозь пустое пространство. Без каких бы то ни было физических ощущений…»

«…Но пролетев, сразу увидел, что летит теперь в обратном направлении — прямо противоположным курсом!»

«Да… бедняга подумал было, что сходит с ума», — припомнил Кир-Кор.

«Экспериментируя, он в конце концов понял, что Зеркало Демиурга „работает“ лишь одной стороной — лицевой. С другой стороны нет ничего. То есть — обычный межзвездный вакуум. Фигурально выражаясь, Олу Фад обнаружил вакуумную медаль без оборотной стороны!»

«Ну что ж, наши топологи это как-то себе представляют. В их понимании Зердем — просто вакуумный монотоп ненормально большого размера».

«Просто?»

«Специалисты разберутся. Рано или поздно — разберутся».

«Видно, философы-полумистики известного ордена разобрались в этом раньше специалистов».

«По чему это видно?»

«По факту убийства Олу Фада. По факту покушения на твою жизнь».

«Настоящий философ не убивает и не покушается».

«На этой планете под маской философов иногда скрываются респектабельные мерзавцы».

«Истина старая, как сама планета, — подумал Кир-Кор. — Но вернемся к проблемам космической топологии. Итак, забрезжило подозрение, что Зердем и Планар — две стадии одного и того же процесса?»

«По крайней мере, это не исключено».

«На каком основании?»

«Олу Фад не нашел обратной стороны Зердема. А год спустя ты открываешь односторонний Планар».

«Выходит, если я не сумел увидать „обратной стороны Планара…“»

«И Сибур не сумел», — напомнил внутренний голос.

«Хорошо, Сибур не сумел, я не сумел и кто-то еще не сумеет. Может ли это служить доказательством того, что обратной стороны у Планара действительно не существует?»

«Аргументом — да».

«Аргумент не кажется мне достаточно сильным».

«Почему?»

«Потому что Планар — твердое планетарное тело, у него есть дневная, освещенная солнцем сторона. Значит, должна быть ночная».

«Должна быть — тоже не ахти какой аргумент».

«По возвращении я постараюсь разгадать топологический ребус. Если, конечно, Сибур не сделает этого раньше. Он парень настойчивый, честолюбивый, просто так не отступится».

«Будущее покажет».

«Между прочим, настоящее показывает мне в окнах роскошного павильона великолепный камчатский ландшафт. Куда же меня, маракас, все-таки транспортируют?..»

«Куда-нибудь подальше от бурных диспутов Большой Экседры. В глубь полуострова, курсом на запад. Уж не к берегам ли Охотского моря?»

«Сомнительно. Слишком неторопливо летим. Чувствую, начинаем снижаться…»

Много разнообразных речных долин перевидал Кир-Кор на этой планете, но долины с такой почти идеальной симметрией еще не встречал. Долина была небольшая. Тесная, можно сказать, долинка, зажатая лесистыми сопками. Крутые склоны, сосны, лбы обнаженных скал. И водопад. Среди яркой зелени — изящная полоска жидкого хрусталя, ось долинной симметрии. (Левобережье было почти зеркальным отражением правобережья.) В высоком небе — перламутровые облака и синие окна. И серебристая «шляпа» предательски улетающего шверцкаргера с кристаллом-двенадцатигранником павильона в лапах захвата… «Плевать, — подумал Кир-Кор, потуже затягивая на бедрах кусок красной в белый горошек ткани. — Поймаю мамонта, сделаю себе меховые штаны и начну жизнь сначала».

Птичий щебет смешивался с шумом водопада. Пахло хвоей, грибами, студеной водой. Ласковый, как шелк, ветерок волнами приносил сюда еще тысячи полузабытых (за два года отсутствия) запахов, ароматов. «Прелестное утро, — думал Кир-Кор, наслаждаясь зеленым и перламутрово-синим покоем. — Будто и не было ночью обложного дождя…»

«Будто и не было ночью кошмаров над океаном», — дополнил внутренний голос.

«Не надо про океаны. Хочу походить босиком по траве, поглазеть на зеленые мирные сопки».

«Выбрал время и место!»

Кир-Кор оглядел островок, на котором стоял, — единственное в долине искусственное сооружение. Омываемый двумя рукавами белого от пены потока, высокий, круглый и плоский, как барабан, островок облицован травертином — местным туфом приятного кремово-«теплого» цвета. Кое-где гладкая травертиновая поверхность была устлана прямоугольными циновками из рисовой соломы. Ни узоров на циновках, ни орнаментов. Лишь на одной из них, квадратной, контрастно выделялся темно-фиолетовый круг, обведенный лиловой окружностью. Круг с окружностью делали островок похожим на мишень для воздушных стрелков.

«Или космических», — подсказал внутренний голос.

«Если есть на Камчатке Мишенная сопка, — подумал Кир-Кор, — то почему бы не быть и Мишенному острову?»

Квадратная циновка с круглым рисунком привлекала внимание и, видимо, на что-то намекала…

«Утром встретимся на кругах своих!» — вдруг вспомнил Кир-Кор. Демонстративно поцеловал болтающееся на шее колечко Марсаны и ступил босыми ногами в фиолетовый круг.

Интим с природой на этом закончился.

Периферийная часть островка обросла по краям частоколом выдавливаемых снизу столбов цвета молодого чистого льда. Подросшие столбы распахивались, подобно бридам, огромными веерами, точнее, опахалами из льдисто-прозрачных перистых пластин — с наклоном от периферии к центру. Пластины, как лепестки морозных узоров, быстро удлинялись до стыковки друг с другом, и меньше чем за полминуты мобильная скорлупа стеклянистого купола с мелодичным звоном сомкнулась высоко над головой, решительно отсекая шум водопада, щебет птиц, запахи грибов и хвои, а заодно — и все иные аромато-звуко-тактильные прелести этой долины (пейзаж за прозрачными стенками сразу утратил сочность окраса и сделался до невозможности рафинированным).

Не оборачиваясь, Кир-Кор вслушивался в то, что происходило в тылу, — там складывалась звуковая картина другого рода: с тихим рокотом открылись два люка, шаркнули сползшие с крышек циновки, зажурчали эскалаторы… Ощутив сзади группу людей, Кир-Кор прикрылся «шубой» пси-непроницаемой зашиты. Люди прибывали и прибывали, группа росла. Похоже, они выстраивались за его спиной полукругом.

Хор голосов:

— Грагал, прими наше присутствие в твоей жизни!

Он окинул взглядом полукружье шеренги:

— Примите мое присутствие в вашей жизни, эвархи.

Девятнадцать босоногих мужчин ответили приветственными жестами.