Проклятые поэты - Игорь Иванович Гарин

литераторам, Бодлер пишет: «Вы можете прожить три дня без хлеба; без поэзии – ни одной минуты; и те из вас, кто считает обратное, ошибаются: они просто не знают себя».

1857 год знаменателен в жизни Бодлера несколькими событиями – смертью генерала Опика, возродившей в нем надежду на сближение с матерью, выходом «Цветов Зла», выяснением отношений с мадам Сабатье, о которой речь впереди.

Со своим будущим издателем Огюстом Пуле-Маласси Бодлер познакомился в конце сороковых. Огюст принимал активное участие в политической жизни Парижа, издавал газету, писал памфлеты и трактаты «на злобу дня», вращался в литературных кругах Парижа. Как участник июньского восстания, он угодил в тюрьму, но друзья вызволили горе-революционера. В 1850-м после смерти отца, владевшего типографией в Аленсоне, он унаследовал его фирму и возвратился на родину. Хозяин типографии и провинциальной газеты не прервал дружбы с парижскими друзьями, публикуя их произведения. В 1855-м сестра Огюста вышла замуж за Эжена Де Бруаза, далекого от литературы, но близкого к коммерции. Так началось партнерство двух столь непохожих друг на друга людей.

В конце декабря 1856 года между издателями и поэтом был заключен контракт следующего содержания:

Гг. Пуле-Маласси и Эжен Де Бруаз; книготорговцы и издатели из Аленсона, с одной стороны, и Шарль Бодлер, литератор, с другой, пришли к следующему решению:

Г-н Бодлер продает гг. Пуле-Маласси и Эжену Де Бруазу два произведения, первое «ЦВЕТЫ ЗЛА», второе «ЭСТЕТИЧЕСКАЯ СМЕСЬ»[24].

Г-н Ш. Бодлер обязуется сдать «ЦВЕТЫ ЗЛА» 20 января наступающего года, а «ЭСТЕТИЧЕСКУЮ СМЕСЬ» – к концу февраля.

Тираж каждой книги составит ТЫСЯЧУ экземпляров.

В качестве оплаты г-н Ш. Бодлер получит за каждую отпечатанную книгу, проданную или непроданную, 25 сентимов, другими словами – одну восьмую часть от цены, зафиксированной в каталоге гг. Пуле-Маласси и Эжена Де Бруаза.

Г-н Ш. Бодлер обязуется нигде в другом месте не публиковать, в какой бы то ни было форме, всего или части из содержимого этих двух книг.

Г-н Ш. Бодлер сможет передать свои права другому издателю лишь в том случае, если гг. Пуле-Маласси и Эжен Де Бруаз, располагая в своем магазине незначительным количеством нереализованных экземпляров, откажутся от переиздания вышеназванных книг или одной из них.

Судя по контракту, издатели отказались от покупки рукописи, предложив автору восьмую часть стоимости тиража, то есть 250 франков, и сохранив за собой право на переиздание в случае успеха предприятия. Лишь в случае провала издания автор имел право искать себе другого издателя.

За несколько дней до подписания контракта Бодлер писал издателю, предостерегая его о возможных последствиях задуманного предприятия:

Меня вполне устраивает Ваше намерение приступить к делу лишь в ФЕВРАЛЕ… тогда мы сумеем совместно скомпоновать порядок содержания «Цветов Зла», – СОВМЕСТНО, слышите, ибо вопрос этот важен. Нам необходимо включить в книгу только исключительно хорошие вещи… Ваше слово ПОПУЛЯРНОСТЬ очень меня позабавило. Знаю, популярности не будет, зато будет всеобщий разнос, который вызовет любопытство…

Хотя суд над «Мадам Бовари» еще не состоялся, Бодлер, кстати, написавший восторженный отзыв на опальную книгу, сознавал, что «Цветы Зла» также может ожидать скандал. Это опасение разделял и Теофиль Готье, предостерегший автора, «что не стоит привлекать внимания к скабрезной стороне книги, разоблачая ее этим». Бодлеру даже пришлось убрать из посвящения слова об изображении в книге пороков.

«Цветы Зла» поступили в продажу 25 июня 1857 года. Часть тиража попала в книжную лавку Ланье, пользовавшегося репутацией добропорядочного «католически ревностного» коммерсанта. Но репутация не помогла… Уже 4 июля Ланье написал Маласси: «Сегодня я отправил экземпляр „Цветов Зла“ барону д’Идевилю, который сказал мне, что книгу эту собираются арестовать». Видимо, расчет строился на знакомстве барона с министром внутренних дел Бийо, но оказался ошибочным: после провала дела Флобера министр захотел взять реванш на поприще «защиты общественной морали». «Делу» помог Гюстав Бурден, литературный обозреватель «Фигаро», опубликовавший на страницах газеты политический донос на поэта, в котором поставил под сомнение психическое здоровье автора и объявил книгу чудовищной:

Жуть сочетается здесь с низостью; отталкивающее ищет союз с заразным… Эта книга – больница, открытая всем ветрам умопомрачения, всей гнили сердечной…

Посередине всего этого четыре пьесы – ОТРЕЧЕНИЕ СВЯТОГО ПЕТРА, затем ЛЕСБОС и два стихотворения, названные ОКАЯННЫМИ ЖЕНЩИНАМИ – четыре шедевра страсти, искусства и поэзии; но следует сказать, даже необходимо сказать: если можно понять двадцатилетнего поэта, которому могли бы прийти в голову подобные сюжеты, то ничто не извиняет тридцатилетнего автора, опубликовавшего столь чудовищную книгу.

Поначалу Бодлер не придал большого значения рецензии Бурдена – предыдущие, хотя и немногочисленные отзывы о его творчестве, как правило, были отрицательными. На цикл из 9 стихотворений под общим названием «Цветы Зла», опубликованный в «Ревю де Де монд» (1855 г.), откликнулись сразу два «литературоведа»: Луи Гудаль в том же «Фигаро» узрел «досадное скопление навязчивых идей, банальные претензии, золотушную поэзию». Дюранти обвинил Бодлера в холодном расчете и использовании приемов дешевой таинственности и ужасов с намерением удивить публику: «Это литературное трюкачество эдакого пещерного жителя, придерживающего в тени, как угрозу, несуществующие книги…»

Бодлер отгонял от себя мрачные предчувствия, мучившие его после публикации «Цветов Зла». Когда после выхода книги по Парижу поползли смутные слухи, он поспешил успокоить мать:

…Книга, название которой «Цветы Зла» говорит само за себя, проникнута зловещей и холодной красотой; она создавалась яростно и терпеливо. Впрочем, доказательство ее ценности – в тех нападках, которым она подвергается. Книга ввергает людей в ярость. Мне отказывают во всем, в наличии замысла и даже в знании французского языка. Плевать на всех этих дураков, ибо знаю, что книга со всеми своими достоинствами и недостатками проложит себе дорогу в памяти образованного читателя наряду с лучшими стихотворениями В. Гюго и Т. Готье, даже Байрона… Распространили слух, будто меня собираются преследовать; но ничего не будет. Правительству, на руках которого ужасные выборы в Париже, не до преследования одинокого психа.

Однако Бодлер недооценил «ревнителей нравов» – уже на следующий день после публикации статьи Бурдена следователь парижского Трибунала Шарль Камюса-Бюссроль завел личное дело на Бодлера и издателей его книги, а еще через день министр внутренних дел подписал ордер на арест (изъятие) книги, узнав о котором поэт пишет издателям письмо следующего содержания:

Быстро спрячьте, но СПРЯЧЬТЕ ХОРОШО, все издание; у вас должно быть 900 экземпляров в несброшюрованном виде. У Ланье сегодня еще было 100; эти господа сделали удивленный вид, узнав, что я собираюсь спасать 50. Я их отнес