Проклятые поэты - Игорь Иванович Гарин

(или бóльшим) количеством новых, иначе книга не будет считаться изданной (!). Такой вот «тоталитаризм»! Естественно, приговор суда как нельзя более совпал с намерениями поэта: вместо шести изъятых он добавил во второе издание тридцать пять новых произведений, значительно обогатив содержание и тематику.

* * *

Г. Косиков:

После выхода в свет «Цветов Зла» Бодлеру оставалось жить 10 лет и 2 месяца, и все это время круг одиночества неуклонно сжимался: с Жанной он окончательно расстался в 1861 г., новых связей, по всей видимости, не завязал и, живя в Париже, лихорадочно писал письма-исповеди, засыпая ими мать, поселившуюся после смерти мужа в Онфлёре. За все эти годы он создал и опубликовал совсем немного – «Салон 1859 года» (1859), «Искусственный рай» (1860), книгу о гашише и опиуме, отразившую не только печальный опыт самого Бодлера, но и – в неменьшей степени – влияние «Исповеди англичанина-опиомана» (1822) английского поэта Томаса де Квинси, второе издание «Цветов Зла» (1861), включавшее 35 новых стихотворений, и наконец, свой второй шедевр – 50 «стихотворений в прозе», появлявшихся в периодической печати с августа 1857-го по август 1867 г. и вышедших отдельным томом (под названием «Парижский сплин») посмертно, в 1869-м.

В 1858 году у поэта начинают прогрессировать симптомы невылеченного сифилиса: он уже не может обходиться без наркотиков, лишь усиливающих разрушение организма и увеличивающих долги. В 1860-м он пишет матери:

Если бы ты знала, какие мысли одолевают меня: страх умереть, не завершив то, что предстоит мне сделать… ужас при мысли об юридической опеке (приходится произносить это слово), подвергающий меня пытке и днем и ночью; наконец, а это, возможно, печальней всего остального, страх никогда не излечиться от своих пороков. Вот она, повседневность моих мыслей. А пробуждение! С глазу на глаз с реальностью: имя мое, бедность моя…

Бедность, кризисное состояние здоровья, договорные обязательства по изданию переводов собрания сочинений Эдгара По, второго издания «Цветов Зла», критики и эссеистики, проблемы личной жизни, чувство покинутости и одиночества – все это укрепляет Шарля Бодлера в мысли, что ему необходимо переселиться к матери в Онфлёр, игрушечный городок в Нормандии, облюбованный художниками благодаря необычной игре света и средневековой урбанистской экзотике. Я посетил бодлеровский Онфлёр на севере Франции и Сен-Поль де Ванс на юге, где похоронен М. Шагал, и могу засвидетельствовать, что это две каменные сказки, создающие необыкновенное состояние вдохновения, необходимое для художественного творчества.

Смерть генерала Опика благотворным образом сказалась на отношениях Шарля с матерью. Чувство одиночества, испытываемое матерью и сыном, сблизило их. Весь 1858 год они ведут интенсивную переписку по вопросу переезда Шарля в Онфлёр, куда постепенно переправляются его вещи и где в доме матери готовится комната с окнами, выходящими на Па-де-Кале.

Парижская суета, гостиничная жизнь, запутанные финансовые дела, сложность отношений с Мари Добрен – факторы, подгоняющие Бодлера к бегству из Парижа. Издательские дела (верстки, корректуры), необходимость предусмотренной контрактом поставки материалов для «Ревю контампорэн» – задерживают отъезд в Нормандию. Тяга к очаровательной французской провинции, шуму морского прибоя, морскому воздуху и свету, вновь воскресшая любовь к матери, все больше заглушающая многочисленные взаимные обиды, – все это берет верх, и в конце января 1859-го поэт наконец поселяется в материнском доме – как он думает, навсегда.

Но жизнь располагает иначе: издательские обязательства, неожиданная болезнь Жанны, запутанные финансовые дела не дают ему покоя. Уже в конце марта он покидает Онфлёр, вновь возвращаясь сюда на май и июнь.

Работа над вторым изданием «Цветов Зла» совпала с периодом завершения целого ряда важных творческих замыслов Бодлера. Прежде всего он осуществлял многолетний труд над переводами сочинений Эдгара По (вышли «Необыкновенные истории», 1856, и «Приключения Артура Гордона Пима», 1857; в работе находились «Эврика», «Элеонора» и «Страшный ангел»); предстояло подготовить, переделывая, дописывая и пополняя, уже обещанную Маласси «Эстетическую смесь», другими словами – обобщить двадцатилетний опыт в области литературной критики, не говоря уже об очерках, посвященных Теофилю Готье и Рихарду Вагнеру[26], о переводе исповеди Томаса Кинси, требующих безотлагательной сдачи в набор. Что же касается поэзии, то Бодлер осмысливал и уже частично осуществлял замысел книги стихотворений в прозе, которая выйдет уже посмертно под названием «Парижский сплин» или, как ее иногда титрируют, «Сумерки Парижа».

Усиливающаяся болезнь и множество обязательств рождали в Бодлере стремление к покою, который он, собственно, надеялся обрести в Онфлёре. В одном из стихотворений, опубликованных в 1858-м, он называет свою жизнь-бездну адом, населенным друзьями: «Бросимся в нее, дабы увековечить ярость нашей ненависти!» В «Duellum» точно отражено настроение поэта во время подготовки второго издания «Цветов Зла»: он более года не писал новых рифмованных стихов, и, судя по всему, перипетии существования, воспринимаемые теперь как ад, не способствовали поэтическому настрою, о чем, в частности, свидетельствует письмо к матери от 12 февраля 1858 года:

И эти проклятые «Цветы Зла», к которым придется вернуться! А для этого нужен покой. Возвращаться к поэзии, причем искусственно, одним усилием воли, возвращаться в колею, которая казалась окончательно проторенной, заново браться за сюжет, исчерпавший себя, и все это ради подчинения воле трех законников…

Тем не менее постепенно поэт преодолевает «исчерпанность» и принимает решение заменить шесть запрещенных стихов 20 новыми (эта цифра фигурирует в новом контракте на переиздание «Цветов Зла»). Однако, еще не успев приступить к работе над вторым изданием, Бодлер получает из Бельгии предложение издать книгу в ее первоначальном виде: «Вопрос серьезный, и я не знаю, как поступить, ибо возможны осложнения», – пишет он матери. Одновременно он решает согласовать предложение с Мальасси на предмет того, не повредит ли бельгийское издание готовящемуся второму французскому. Хотя французский издатель не возражал, оставив Бодлеру полную свободу действий, последний, опасаясь нового судебного разбирательства и аннулирования второго издания (Бийо все еще оставался министром), отказывается от заманчивого предложения, сулившего ему, пусть не очень высокий, но неожиданный гонорар.

Осенью 1858-го поэт начинает работу над новым циклом стихов, дополняющих «Цветы Зла», и подписывает с редакторам «Ревю контампорэн» договор на журнальную публикацию:

Новые «ЦВЕТЫ ЗЛА» начаты; но Вам я дам стихи лишь тогда, когда их наберется целый ЛИСТ. Трибунал требует замены шести пьес. Я же, возможно, напишу ДВАДЦАТЬ.

В первый день нового 1859 года Калонн получит первые из 20 обещанных стихотворений – «Пляска смерти» и «Сизина». В сопроводительном письме Бодлер пишет:

Вы отметите в стихах о СКЕЛЕТЕ мое тяготение к кричащей иронии старинных ПЛЯСОК СМЕРТИ и к средневековым аллегорическим образам. Эта небольшая доза стихов ничуть не помешает