Кинжал милосердия - Галина Полынская

– Нет, мы войдём через дверь чёрного хода.

– А кто вскроет замки и отключит сигнализацию?

– Ты, Валя, ты. Кто же ещё?

– А, ну да. Только мне план действий всё равно пока не ясен.

– Объясню на месте, поехали.

На Петроградскую сторону прибыли в момент, когда тучи внезапно разошлись и засверкала солнечная синева. Отчего-то коллектив дружно счёл это добрым знаком, правда, никто не уточнил, знаком чего именно. Следуя за Феликсом, команда подошла к двухэтажному зданию в стиле модерн с облицовкой из жёлтого кирпича, с красным и серым гранитом у основания, с большим количеством стекла на фасаде. Музей истории, расположенный в особняке, уже открылся. Сотрудники агентства «ЭФ» прошли к главному входу, скрытому в небольшом дворе за воротами гранитной грады, купили билеты и последовали дальше – в вестибюль с беломраморной парадной лестницей.

Поднявшись на этаж, команда окинула взглядами анфилады комнат и поинтересовалась, что дальше.

– И что мы ищем, если не подземный ход? – добавил Валя.

– Ищем залу, место собраний «Орбиса», – ответил Феликс, поглядывая по сторонам. В этот утренний час музей пустовал, что было очень кстати. – Используйте все свои возможности: запахи алхимического зелья, информация с растений, если найдёте, где расположен подземный ход, тоже не помешает.

– Задание уяснил, – кивнул шевелюрой старик Никанор и на миг в его глазах мелькнул жёлтый огонёк.

– Есть ли тут растения, вот в чем вопрос, – сказал Гера.

– Видел огромное тройное окно на фасаде? Это зимний сад. Так что растения здесь точно есть. Давайте, вперёд, пройдёмся по этажам.

Вслед за Феликсом команда пошла по комнатам, успевая рассматривать платья балерины в стеклянных витринах, фотографии в рамках, портреты и то немногое, что осталось от былого великолепия обстановки.

Оба этажа ничего не дали. Никанор не чуял следов каких-то необычных людей или ритуалов, а на подоконниках не встретилось ни одного горшка с живым растением.

– Идёмте в главный зал с зимним садом, – сказал Феликс. – Если и там ничего, то, возможно, информация недостоверная и собираются они в каком-то другом особняке.

– А подвалы, подсобные помещения, хозяйственные постройки? – предположил Сабуркин.

– В общих чертах я понял, кто входит в это общество, – сказал Феликс, направляясь к лестнице, ведущей на первый этаж. – Ничтожные люди, траченные молью тщеславия и гордыни. Такие не станут сидеть по подвалам и хозяйственным постройкам, таковым широту и роскошь подавай.

Спустившись вниз, они перешли в главный Белый зал: просторное прямоугольное помещение – с белоснежными стенами, высокими окнами с зелёными шторами, ковровой дорожкой такого же цвета, камином и белым роялем – уходило в зимний сад, вход в который венчался четырьмя колоннами. Из мебели в зале находились лишь ряды деревянных стульев со светлой обивкой, стоящие «лицом» к роялю и входу в сад.

– И зачем тут столько стульев? – поинтересовалась Арина. – Как в кинотеатре.

– Похоже, зал сдают в аренду для проведения встреч и конференций, – ответил Феликс.

Шумно втянув ноздрями воздух, Никанор сообщил:

– Чую запах свечного воска северных пчёл. Крепкий запах, много его. И горечь олеандровую чую.

– Вытяжка? – уточнил Феликс.

– Нет, дым. Жгли его тут, что ли? Не пойму.

– Жгли кустарник в помещении? – Валентин поднял голову и поискал взглядом датчики противопожарной сигнализации. – Вряд ли это возможно. Даже если сигнализацию отключить, запах к утру всё равно не выветрится, а им надо конспирацию соблюдать.

– А нам очень важно, что они тут делали с олеандром? – сказал Гера. – Главное, что общество, похоже, собирается именно тут. И хорошо, что из зимнего сада вид открывается прямиком на всю залу – угол обзора у растений должен быть идеальным. Кстати, всё время забываю спросить, почему они так активно используют олеандр? Кустарник этот ведь очень ядовитый.

– Зато практически бессмертный, – ответил Феликс. – Если сунуть даже старую сухую ветку в землю и полить, она даст корни и побеги. Для эликсиров долголетия олеандровый яд как-то нейтрализуют, не интересовался, как именно.

– Ясно. Всё, я пошёл.

– Давай, – кивнул Феликс. – Мы на всякий случай встанем у входа в сад, чтобы никто тебе не помешал.

Ступив на изящную плитку пола, Герман осмотрелся. Огромные квадратные кадки с деревьями под потолок окружали горшки с разнообразными растениями, преимущественно – фикусами. Пройдясь среди них, парень выбрал самые контактные растения, смотрящие в зал, и на минуту прикрыл глаза, настраиваясь на общение. Когда он поднял веки, его зелёные глаза посветлели до стеклянной прозрачности, засияли, словно подсвеченные изнутри, травянисто-салатовым блеском. Взгляд молодого человека стал отстранённым, словно вмиг отрешился от реальности и ушел на территорию какого-то иного мира. Протянув руку к плотным темно-зелёным листьям, он стал медленно ходить среди горшков, не касаясь растений, и лишь каким-то чудом ни на что не наталкивался, глядя в пространство ничего не видящими глазами.

Растения охотно пошли на контакт и поделились с парнем информацией недельной давности. Он увидел Белую залу, освещённую лишь светом уличных фонарей. Свет щедро лился сквозь стеклянную стену зимнего сада, и людям, постепенно заполняющим залу, другого освещения и не требовалось. По одному, по двое – трое мужчины и женщины разных возрастов, рассаживались на стулья, будто зрители перед концертом. Последними явились трое мужчин практически в одинаковых серых офисных костюмах, но у одного на шее был повязан платок с бело-сине-золотым узором, никак не сочетающийся с одеждой. Они встали у входа в сад, практически загородив обзор, но урывками всё равно можно было рассмотреть, как в зал по частям внесли какую-то конструкцию и стали её собирать. Когда троица отошла от двери, Гера увидел у рояля невысокую платформу, на которой лежал прямоугольник, облицованный полированными, по виду ониксовыми пластинами, на прямоугольнике возвышалась перевёрнутая пирамида с двумя прозрачными и двумя металлическими стенками, а на её основании находилась стеклянная сфера со множеством мелких граней, отчего в свете уличных фонарей она сверкала и переливалась огромным бриллиантом. Вся конструкция оказалась довольно внушительного размера: метра два в ширину и чуть больше – в высоту.

Мужчина с шейным платком что-то сказал своим помощникам, и они пошли по рядам. Гера не сразу понял, что они делают. Лишь присмотревшись, увидел, что помощники окунают тонкие кисточки в небольшие шкатулки и рисуют каждому по центру лба чёрный кружок с пустой серединой.

Досматривать до конца всё действо с ритуалами парень не стал, опасаясь дождаться в саду других посетителей музея. Опустив руку, он сомкнул веки и глубоко вдохнул влажный воздух стеклянного помещения. Ощутив, что сознание достаточно прояснилось и готово вернуться к реальности, Гера открыл глаза, в которых исчез волшебный травянистый блеск, и вышел в зал.