Битва за Олимп - Кейт О'Хирн

– Тогда перестань упираться, – сказала Сфено, – и мальчишка останется жив.

– Эм, не делай этого. Забудь обо мне. Неважно, что случится, не убивай Юпитера!

Эмили посмотрела на Джоэля, боясь, что видит его в последний раз. Они столько пережили вместе, но теперь их время подошло к концу. Нужно принять решение, сделать выбор из двух проигрышных вариантов.

Она крепко обняла его, надеясь, что он не почувствовал сильной дрожи, охватившей все ее тело.

– Все будет хорошо, Джоэль, – тихо прошептала она, прекрасно понимая, что лжет. Поцеловав его в щеку и покрепче сжав на прощание, она повернулась к Тэнгу: – Я готова.

Тэнг осторожно поднял ее на руки, пронес мимо Джоэля и вынес из клетки. Эмили заметила, что Тэнг не закрыл дверцу. Джоэль мог выбраться из нее в любой момент. И знал об этом. Подобравшись к дверце поближе, он замер.

«Пожалуйста, пусть он сбежит, когда будет возможность», – взмолилась она.

Королева нирадов тревожно вытянулась в кресле. Она тоже поняла, что конец близок.

Остановившись перед тронами, рядом с коленопреклоненным Юпитером, Тэнг осторожно опустил Эмили на здоровую ногу и обнял одной рукой, помогая стоять прямо.

– Юпитер, – взмолилась Эмили, – помогите мне, пожалуйста. Я не хочу этого делать.

Повелитель Олимпа поднял к ней избитое, окровавленное лицо. Она видела боль и сожаление в его темных глазах. Вдруг Юпитер показался ей очень старым и немощным. Он слишком устал, чтобы бороться.

– Сделай все, что должна, Эмили. Ради блага Олимпа.

– Отличный совет, – согласилась Сфено, подходя к ним. – Время пришло. Выбор прост: призови свои силы и уничтожь Юпитера, либо моя сестра обратит в камень твоих горячо любимых Пегаса и отца.

Эмили посмотрела на клетку. Жеребец качал головой и громко фыркал, пока отец одними губами повторял слово «нет».

Ее взгляд вернулся к Юпитеру. Затем обратно к Пегасу и отцу. Она посмотрела и на Джоэля, который отчаянно качал головой. Наконец она вновь обратилась к Юпитеру. Но повелитель Олимпа лишь опустил голову, будто не желая глядеть ей в глаза. Он пытался облегчить Эмили выбор? Если да, то у него не получалось. Каждая клеточка тела вопила, что не нужно делать этого. Но тут вмешались эмоции. Что насчет ее отца? Пегаса и Джоэля? Горгоны убьют их, если она откажется.

– Не испытывай наше терпение, дитя, – предупредила Сфено.

Змеи на ее голове зашипели в диком предвкушении, предчувствуя скорую жестокую развязку.

Пегас продолжал отчаянно ржать, он почти кричал, мотая головой взад и вперед. Ей не нужно было знать язык животных, чтобы понять, что он пытается ей сказать. Пегас умолял ее не делать этого.

– Замолкни, Пегас, – приказала Эвриала. – Не указывай, что ей делать! – Горгона присмотрелась к Эмили: – Неужели мне нужно обратить еще одну его ногу в камень, чтобы доказать, что я, не колеблясь, убью его? – спросила она. – Может быть, каменные ноги пошли бы твоему отцу?

– Нет, пожалуйста, не надо, – заплакала Эмили.

– Тогда используй свои способности! – приказала Сфено. – Убей Юпитера!

– Эмили, нет! – закричал Джоэль.

– Я… я… – заикалась Эмили, глядя на Юпитера.

Наконец он поднял голову:

– Ты знаешь, что нужно сделать, Эмили. Я понимаю.

Эмили огляделась в диком отчаянии. Она больше не видела Пэйлина и понятия не имела, где он и что задумал. Но если остальные пытались проникнуть во дворец, то они опоздали. Время пришло. Она сделала выбор.

Эмили сделала глубокий, прерывистый вдох. Закрыв глаза, она ощутила, как Пламя покалывает изнутри. Боль и страх раздували едва сдерживаемый огонь. Он вырвется – по ее велению или без. Сила жила, грохотала и росла, неуклонно пробиваясь наружу.

– Простите меня, – пробормотала она, вытянув руку в сторону Юпитера, и высвободила силу.

Пэйлин прятался за одним из нирадов. Огромное существо знало, что он здесь, но не поднимало тревоги. Вместо этого раскрыло руки еще шире, чтобы дать ему больше места и защиты.

Он наблюдал, как Эмили стоит перед Юпитером, борясь с сомнением и страхом. У нее лишь один выход, но хватит ли ей духу на это?

Пэйлин затаил дыхание. Она не сделает этого. Или сделает? Неужели Эмили действительно убьет Юпитера, чтобы спасти остальных? Он видел, как она поднимает руку, слышал ее тихую мольбу о прощении. Первая вспышка пламени заплясала на ее ладони.

Два смертоносных луча пролетели над головой Юпитера и выжгли замок на клетке Пегаса. Похожий на лазер огонь просвистел мимо Пегаса, впился в стену мраморного дворца и прожег ее насквозь, устремившись дальше в земли нирадов.

– Я не буду этого делать! – в ярости выкрикнула Эмили, подавив пламя, прежде чем оно вышло из-под контроля. Она повернулась к Сфено: – Я не убью Юпитера!

Пэйлин поддержал Эмили. И тут ее отец ринулся сквозь оплавленную дверцу клетки и с яростным воем бросился на Эвриалу. Пегас хромал прямо за ним, хлопая обожженными крыльями и волоча тяжелую каменную ногу.

Эвриала резко обернулась, ее глаза вспыхнули золотом. Полный муки крик отца Эмили оборвался, когда он и жеребец в мгновение ока обратились мраморными изваяниями. Только теперь все поняли: горгоны сами выбирают, как долго будут обращаться жертвы.

– Папа, нет! – взвыла Эмили.

Отец Эмили застыл рядом с мраморным Пегасом. Вопли Эмили, полные боли, сменились криком ярости. Она вскинула руки и направила их на Эвриалу.

Глаза Сфено блеснули и налились золотом. Она смотрела прямо на Эмили.

– Если ты не убьешь Юпитера, я сама потушу Пламя Олимпа!

– Эмили, берегись! – крикнул Пэйлин, выпрыгнув из своего укрытия и бросившись на горгону. Взмыв в воздух, он приземлился на спину Сфено.

– За Олимп! – закричал он, обхватив голову горгоны обеими руками и закрывая ее смертоносные глаза. Бесчисленные змеи впились в его лицо и руки, но Пэйлин не обращал на них внимания. Сфено визжала и бешено крутилась, пытаясь сбросить его.

– Стреляй в них! – закричал Пэйлин. – Сейчас же! Останови горгон!

Руки Пэйлина вдруг начали холодеть. Они деревенели и почти не подчинялись ему. Ноги тоже охватило странное оцепенение, когда он попытался спрыгнуть с разъяренной горгоны. Наконец его зрение ослабло, а все мышцы в теле напряглись.

– Нет! – взвыл он.

Горгона в его объятиях злобно выла от ярости.

– Ты умрешь в мучениях, мальчишка!

Пэйлин вдруг осознал свою ужасную ошибку. Глазам горгоны не нужно видеть цель, чтобы быть смертоносными. Они такие всегда. Оцепенение распространилось по всему телу. Его кровь замедлялась, а плоть обращалась в камень. Пэйлин ощутил боль, какой не испытывал никогда прежде. Он одновременно замерзал и горел заживо. И больше не мог двигаться. Не чувствовал ничего, кроме боли.