Русский рай - Олег Васильевич Слободчиков

в первую очередь, думали о безопасности. Сысой, при встрече, стал с пылом убеждать главного приказчика, что лучшего места, чем виденное им, не найти. Уже в сумерках вывел Кускова на террасу, стал показывать, где можно поставить острог, где выпасать скот. Полей под пашню маловато – согласился. Но пашня всегда в стороне от деревень, рядом только огороды.

Партовщики развели костры на песке, пекли мясо и рыбу, пили чай. Русские служащие спустились к ним с террасы, Тараканов развел в стороне свой костер, навесил над огнем котел и варил уху из свежей рыбы, которую успел наловить. Он был удачлив в рыбалке. Кусков долго сидел, поджав под себя ноги, задумчиво глядел на огонь. Сысой, помётывая на него нетерпеливые взгляды, дул на вареную рыбью голову, перебрасывал ее с ладони на ладонь, все хотел спросить: «Ну, что?», и не решался.

Главный приказчик заговорил сам:

– Безопасно и далеко от гишпанцев, чтобы ссор не было. Бухта тесновата, но мы можем оставить в Бодеге факторию и склады. Мне там сразу не понравилось: ни пресной воды, ни леса, а теперь, рассорившись с гишпанцами, жить вблизи от них опасно. – Он помолчал, зевнул, тряхнул головой и добавил: – Впрочем, надо посмотреть и другие места к норду, Александр Андреич так велел.

Отряд стал выгребать на север, дошел до лагуны небольшой реки, где уже побывали Сысой с Алексейкой. Кусков постоял на намытой кошке, огляделся и махнул рукой, чтобы байдарщики следовали дальше. Так, почти не встречая каланов, они дошли до залива, открытого Сысоем между мысом Мендосино и Тренидадом.

Следом за приказчиком и штурманским учеником, узким проливом отряд вошел в просторный, укрытый со всех сторон залив. Кусков не смог скрыть восхищения, которое когда-то пережил здесь Сысой. Ему же на этот раз все показалось иным, много хуже, чем уютная бухточка в губе неизвестной речки. Залив был надежно защищен от штормов, имел много удобных якорных стоянок, но проход с моря узок и мелок. Сысой подогнал свою байдарку к главному приказчику и стал говорить о недостатках места, подаренного ему судьбой со многими знаками и предзнаменованиями. Вдвоём они промерили глубины устья и возможных якорных стоянок.

– При большой воде на входе глубина две сажени. Даже при безветрии бриг надо вводить с опаской. Большим кораблям и вовсе не войти. Опять же, по лагу миль двадцать до Тринидада, а дальше сам знаешь какие народы…

Кусков слушал Сысоя вполуха и сдержанно улыбался. Партовщики высмотрели кормившихся каланов, рассыпались по зеркальной глади воды, оставляя пенистые следы за байдарками. Навстречу двум двухлючкам, неспешно плывущим к селению, вышли неуклюжие долбленые из дерева лодки местных жителей. Обнаженные гребцы, обвешанные снизками раковин, были без оружия, приветливо поглядывали на гостей и показывали знаками, что желают торговать. В окружении их лодок Кусков с Таракановым и Слободчиков с Кондаковым направились к селению, вышли на сушу, пытались говорить со старейшинами, раздавали серебряные медали «Союзные России». Язык здешних индейцев сильно отличался от береговых мивок, но мало-помалу, где знаками, где словами Тимофей начал изъясняться с ними.

Тут были те же нравы, что у жителей Тринидада: больше всего уважалось богатство, и оно висело на владельцах. Те, у кого раковин больше держались важней и указывали, те, у кого мало или совсем нет, бегали, исполняя распоряжения богатых.

– Чудно, что их до сих пор не завоевали колумбийцы? – Сысой с удивлением разглядывал незащищенные дома из расщепленных стволов секвои и кедра. – Места хорошие, еда достается легче, чем там, – мотнул бородой к северу.

– Для колошей и колумбийцев важней всего власть и уважение соплеменников, для здешних – богатство! – На лице Тараканова закривилась печальная усмешка, он слишком хорошо знал нравы народов побережья.

Близилась ночь. Кусков выменял на бисер и железные иглы пару снизок раковин и, поглядывая на мельтешившие вдали байдарки партовщиков, отказался от предложений ночевать в селении. Его спутники столкнули на воду свои легкие лодки и вместе с главным приказчиком поплыли к острову при заходящем солнце и длинных тенях на воде. Там отряд разбил табор, в сумерках промышленные и партовщики развели костры. Добыча морских бобров не шла в сравнение с первым посещением этого залива. Кадьяки и алеуты, бывавшие здесь в прежние годы, шкурили добычу и разочарованно переговаривались.

Кусков долго глядел на пламеневшие угли, затем обернулся к Сысою, то и дело пытавшемуся завести разговор.

– Далековато от Нового Альбиона! С одной стороны хорошо: не будет споров с гишпанцами, с другой… Бобров-то совсем мало, котов вовсе нет. Все равно придется ходить к Бодеге и Ферлонам – островам против гишпанского залива. – Задумчиво помолчав, добавил со вздохом: – Далеко!

– И проход мелковат! – с жаром повторил Сысой.

– Мелковат! – согласился главный приказчик. – Бригу только при штиле, барку и вовсе не войти. А дальше к северу и ходить не стоит.

На другой день, одарив миролюбивых жителей деревни и выбив остатки морских бобров, отряд Кускова повернул в обратную сторону.

– Куда возвращаемся? – спросил Сысой, обеспокоенно бросая на Кускова нетерпеливые взгляды.

– А в бухту с песком и речкой! Посмотрим еще раз. Между речками – деревня, еще одну видели возле моря. Но мы в прошлый раз торопились и уклонились от встречи с жителями. Теперь надо познакомиться поближе.

При хорошей погоде отряд байдарочников дошел до места, найденного Сысоем и штурманским учеником. Кадьяки и алеуты ввиду берега высматривали каланов и удили рыбу, компанейские служащие промеривали глубины, описывали подводные камни, обнажавшиеся при отливе. Кусков еще раз поднялся на террасу и оттуда спустился в бухту с просветленным лицом

– Надо узнать, чья земля, встретиться и переговорить с тойонами, не продадут ли место под селение. – Кивнул Тимофею: – Здешние жители не того ли племени, что в Бодего?

Передовщик мотнул головой.

– В Бодеге береговые – мивок, к северу – помо, говорят по-разному, но понять можно.

– Вот и договаривайся, ты у них в большом почете. Торгуйся, чтобы землю продали навечно, не как в Бодеге.

Вечерело, солнце ложилось на гладь океана, вода на закате пылала багрянцем, с берега веяло терпким запахом трав. Сумерки перешли в теплую и сухую ночь. Путники не стали разводить больших костров, только маленькие, чтобы заварить чай. Компанейские служащие залили сухари водой, эскимосы погрызли сырой рыбы, подкрепившись, бросили жребий на караулы и улеглись отдыхать под байдарками.

Утром со стороны реки к лагерю пришли трое обнаженных мужчин. Двое были стариками с сильной