Жизнь в балете. Семейные хроники Плисецких и Мессереров - Азарий Плисецкий

Революция прервала ее учебу. Вокруг голод, холод, разруха, безденежье… Мама стала помогать ухаживать за младшими братьями и сестрами. Моя тетя Елизавета, или, по-домашнему, Эля, писала в своем дневнике:

В девятнадцать лет мама поступила в Институт кинематографии на курс Льва Кулешова. Это был самый первый набор ВГИКа. На приемном экзамене она изображала ловлю бабочки и, видимо, сама так поверила в предлагаемые обстоятельства, что чуть не заплакала от досады, промахнувшись воображаемым сачком и спугнув воображаемую бабочку. Приемная комиссия была покорена.

Вгиковцы любили собираться в доме Мессереров, устраивали вечеринки с танцами, шарадами, маскарадом. Душой компании был Володя Плисецкий, с которым мама познакомилась во время занятий по верховой езде. Миниатюрная и изящная девушка с внешностью рафаэлевской мадонны с первого взгляда очаровала однокурсника. Володя Плисецкий стал ухаживать за ней. Мама отвечала ему взаимностью. Одному Богу известно, чем это могло закончиться, если бы однажды Володя Плисецкий на одну из вечеринок не привел своего старшего брата Михаила, который по иронии судьбы тоже влюбился в нее. Образовался любовный треугольник, которому мама вскоре положила конец, отдав свое сердце Михаилу. А Владимир вернулся в Ленинград и, как я уже рассказывал, стал гимнастом-акробатом и эстрадным артистом.

Карьера мамы в кино началась более чем успешно. Яков Протазанов считал, что ее библейская красота принадлежит восточному типу: печальные глаза, черные волосы, расчесанные на прямой пробор, смуглая кожа. Поэтому он предложил маме сниматься в главных ролях на новой киностудии «Узбекфильм». Там она играла в фильмах «Долина слез» (1924), «Вторая жена» (1927), «Прокаженная» (1928) и других. Эти фильмы, главная тема которых — освобождение женщин Востока от ига шариата, имели в свое время большой успех и демонстрировались во многих кинотеатрах страны. У меня до сих пор хранится один из первых номеров журнала «Советский экран», где на обложке изображена мама.

После рождения Майи она продолжала сниматься в кино и в Ташкенте, и на «Мосфильме». Рассказывала, что на Мосфильмовскую улицу было невозможно проехать по грязной и еще не асфальтированной дороге, особенно в дождь. В то время этот район считался окраиной Москвы. Съемки проходили в переделанном под киностудию ангаре, где раньше изготавливались дирижабли.

Я помню ее рассказ о том, как четырехлетняя Майя на просмотре фильма «Прокаженная» расплакалась на весь зал, увидев, что басмачи бросили несчастную героиню под копыта лошадей. Мама долго успокаивала ее, повторяя, что это только кино, что все не по-настоящему и с ней ничего не случилось. Но заплаканная Майя упорно повторяла: «Они же тебя убили!»

Из кино мама вынужденно ушла, когда забеременела Аликом. Отца к тому времени назначили управляющим рудниками «Арктикуголь» и консулом СССР на Шпицбергене, и мама отправилась туда на ледоколе «Седов» с годовалым Аликом и семилетней Майей, пережив в пути сильнейший шторм.

На Шпицбергене она участвовала в обустройстве быта шахтеров, работала телефонисткой, организовывала самодеятельные концерты и даже поставила сказку «Русалка», где Майе досталась роль Русалочки.

После возвращения из Заполярья отца наградили орденом и автомобилем «эмка». Отто Шмидт, возглавлявший Главное управление Северного морского пути, назначил его генеральным директором треста «Арктикуголь». А вскоре родители получили квартиру в центре Москвы.

В это время фамилия Мессерер была на пике популярности. Свидетельством этой славы стал организованный в МХАТе Втором вечер, в котором принимали участие пятеро представителей семьи: три сестры и два брата. Я уже писал об оглушительном успехе этого вечера.

Однако счастливая и благополучная жизнь продолжалась всего два года и закончилась с арестом отца. Приговор гласил: «Десять лет без права переписки», что фактически означало расстрел. Но мама, как и многие другие женщины, долго не могла осознать чудовищный смысл этой формулировки и верила даже, что по истечении десятилетнего срока отец вернется. Однажды, уже находясь в ссылке в Чимкенте, она получила посылку от Миты, в которой среди прочего нашла горсть конфет «Мишка на Севере». Мама решила, что эти конфеты — зашифрованное сообщение о том, что Миша жив и находится на Севере. Она тогда даже немного воспряла духом.

Но в 1956 году во время хрущевской оттепели мы получили справку о реабилитации с ложным указанием даты и причины смерти отца. Там было указано: «1941 год. Воспаление легких». Напротив графы «место смерти» стоял прочерк. И только в 1989 году она получила справку от начальника секретариата военной коллегии Верховного суда СССР А. Никонова.

Больше мама замуж не выходила. Несмотря на то что она была красивейшей женщиной, я не помню, чтобы рядом с ней появлялись какие-то мужчины. В кино она тоже больше не снималась, целиком посвятила себя семье и детям. Ее материнской любви хватало на всех. Она не пропускала ни одного спектакля с нашим участием. Обычно сидела в первых рядах, улыбаясь многочисленным поклонникам своих детей, то и дело подходившим к ней в антракте. Иногда дарила знакомым фотографии, подписывая «На добрую память от мамы Майи».

Мама никогда не теряла связи со своими подругами по лагерю, часто навещала их и иногда брала меня с собой. Я помню красавицу Любовь Васильевну Бабицкую, которая так же, как и мама, стала одной из первых выпускниц ВГИКа. Она была замужем за директором «Мосфильма» Борисом Яковлевичем Бабицким. Именно он запустил в производство звуковые кинокомедии, среди которых наибольшей популярностью пользовались «Веселые ребята». В 1937 году Борис Яковлевич был освобожден от должности директора Мосфильма, потом арестован и в 1938 году расстрелян. Следом заключили под стражу Любовь Васильевну и отправили в Акмолинский лагерь. Освободили ее в 1945 году, однако право вернуться в Москву Бабицкая получила лишь через десять лет.

Другой маминой лагерной подругой была Ханна Самойловна Мартинсон. Положение Ханны Самойловны в лагере было привилегированным. Она была врачом-педиатром, лечила детей лагерного начальства и, кажется, даже могла выходить за зону. Когда Мита приехала первый раз в лагерь, чтобы забрать меня в Москву, именно Ханна Самойловна отсоветовала это делать — я был слишком слаб и дороги не выдержал бы. А маму, оставшуюся без грудничка, тут же отправили бы на самые тяжелые работы.