Предварительно обречен - Тьяна Левич

ж у меня за кладезь правых подруг!

— Вот, цени нас, — целясь в меня пальцем, заикаясь, говорит Иринка. — Кто тебе еще скажет правду? Только мы, и никто, кроме нас. Да, Норка?

Аня смотрит пронизывающим взглядом на икающую Иринку, нависшую над полусъеденной шакшукой, и медленно соглашается:

— Да, Ира.

Господи, не хватало мне сейчас только разбирательств с запретными прозвищами. Но Норка, не будь дурой, понимает, что сейчас не время устраивать выволочку. Уж точно не при Романе.

— Надо вывести этого Дениса на чистую воду и обелить Лизку, — воинственно предлагает Иринка и снова тянется к бутылке. — Где он работает?

— Ты уверен, что стоит сегодня продолжать этот разговор? — устало спрашиваю я у Романа, показывая глазами на Иринку. — Если так уж хочешь, можем завтра в обед пересечься и обсудить.

— Хорошая идея, — встревает Норка, вбирая нас с Романом горячительным взглядом. — Можно даже сегодня. Мы втроем трезвы, а Иринке недолго осталось до отключки. Давайте ее довезем на такси до дома и уложим спать, а потом с чистой совестью продолжим в каком-нибудь ресторанчике в центре. Вечером там красота.

Иринка, разумеется, против подобного ущемления, Роман же предусмотрительно поддерживает предложение. Я, понимая, какую стратегию выстроила Норка, не хочу ее подводить, но и продолжать обсуждение в красивых центральных ресторанчиках у меня сил нет. Поэтому я предлагаю заварить чаю, до конца обсудить все, что касается лично моей персоны, чтобы раз и навсегда оставить меня в покое. Остаток же вечера в полном распоряжении всех, кому он по силам и желаниям.

И тут выясняется, что обсуждать в общем-то нечего. Роман задумчиво смотрит на Норку. Она стекает со стула и с горделиво поднятой головой направляется в ванную, успев бросить, чтобы Роман заказал такси.

— Иру я беру на себя, — кивает она мимоходом. — Сама привезла, сама увезу.

Возвращается, неся зеленеющий сверток с одеждой, и вся компания гурьбой выкатывается в прихожую.

— Я требую сказать, где работает этот чертов Денис! — выкрикивает Иринка, пока я натягиваю на нее кроссовки, по цвету совпадающие с костюмом, но дико смотрящиеся с вечерним платьем. — Блин, Лиза, мне больно.

Она мнет плечо, и мне тоже больно, но я терплю. Влажные ноги плохо влезают в узкую горловину обуви. Иринка верещит, перемежая чертей, Дениса и жалобы на боль.

Норка, изящно опираясь о плечо Романа, натягивает босоножки, а потом благосклонно ждет, пока он ей их застегнет. Сверток с Иринкиной одеждой уже торчит у него из-под мышки. Норка пока складирует важные для нее нюансы, и, если он ничего ей не испортит, как, например, Артем, она далеко заведет этого многослойного молодого человека. Даже интересно будет посмотреть, кто окажется победителем, хотя до сегодняшнего вечера я при всем желании не могла расположить их в такой интимной близости.

— Надо же так надраться, — замечает в пустоту Норка. — Если у тебя все вина так действуют, я тебе больше не собутыльница.

— Тем не менее она задала очень интересный вопрос, — говорит, поднимаясь, Роман. — Я узнаю, где работает «чертов Денис» специально для твоей веселой подруги.

Я хмыкаю, мысленно еще раз для всех, но больше для себя проговаривая, что мне все равно. Теперь это ваши игры. Играйте, сколько угодно. Я в них выбираю благословенную роль наблюдателя.

23

Ну вот, до свидания.

Я ножницами режу иск и оба экземпляра контракта, и с невыносимым удовольствием засовываю ошметки в мусорную корзину. Походив по кабинету и подумав, решаю, что мне недостаточно, — заноза продолжает тихонько нарывать.

Деньги Артем переслал на утро понедельника, всю оговоренную контрактом сумму и сто тысяч сверху. Никогда еще банковский счет не видел одновременно столько цифр, только радости они не приносят. Я нахожу в соцсетях четыре симпатичных мне собачьих приюта и перевожу им все деньги. Этот жест дается с некоторым трудом, даже немного жаль, но жаль ровно на ту сумму, которую мы обговаривали в начале. Она заработана честно, остальное я считаю чужим. Не имея понятия, как Артем относится к животным, вольно даю ему шанс быть большим их любителем и делаю в голове засечку, что пожертвование от него. От и до.

Пусть моя переводческая лепта станет таким же пожертвованием, только ему. И сразу становится легче дышать, я, пританцовывая, порхаю по офису, радостно увлекая коллег в приветственные разговоры. Воздух прохладными струйками затекает в легкие, насыщая тело жизнью. Той самой жизнью, к которой я наконец вернулась.

Первым делом я записываю рабочие долги, которые надо наверстать. Списки приводят одновременно в ужас и азарт, ведь в дела можно погрузиться с головой и еще быстрее задвинуть в темный уголок прошлого то, что связано с Артемом.

За окном по-прежнему знойно, и сквозь окно солнце рассыпает млечные лучи по стенам, полу, шкафам, забирается на стул для посетителей и с него прыгает на стол, чтобы захватить руку. От тепла я отвлекаюсь и, откинувшись на спинку кресла, перевожу плывущий взгляд на тихо гудящий будничный город. Я придумываю, что можно дойти до ближайшего кафе и посидеть в приятной прострации за столиком, щурясь на пробегающих прохожих и лениво поглощая холодный суп, и тут же мысли утягивают меня в недавние обеды с Романом и в мое вчерашнее предложение пересечься сегодня. Решительность сбоит — погружение в обыденную реальность все дальше отталкивает прошедшие события.

Будто чувствуя, что я о нем подумала, в телефоне высвечивается его имя. Это еще не прочитанное сообщение вызывает слабость в ногах, и я медлю, прежде чем открыть.

Тут телефон снова взбрыкивает, но являет имя Норки. Ее сообщение прочитать гораздо проще — никакой слабости или промедления.

«Если Рома тебе напишет, скажи мне. Хочу поучаствовать, а то слишком жирно тебе одной двух мужиков иметь».

За Норикиным сообщением я со вздохом открываю и первое. Роман пишет кратко: «Привет. Денис работает в «Кайсан».

— Денис работает в «Кайсан», — рассеянно повторяю я вслух.

Какая плодотворная фирма. Столько интересного народа там. И Володя, и Денис, и вся китайская братия. За исключением одного юродивого.

Артему разбираться и разбираться. Как бы он ни хотел казаться слепым, Роман прав, в проекте задействовано слишком много людей, разбрасываться ответственностью не получится. Придется выгребать. Хоть как-то.

Клацнув зубами, я шлепаю открытой ладонью по телефону, словно он виноват в моих раздумьях, и с силой отодвигаю его на край стола. Надо срочно вернуться к работе, и больше никаких поблажек. Как назло, Роман шлет новое сообщение. Его я не читаю, и Норке тоже решаю ответить позднее — после рабочего дня. Она же не указала,