Путь розы. Внутри цветочного бизнеса. Как выводят и продают цветы, которые не сумела создать природа - Эми Стюарт

Когда симпозиум закончился, я, взяв одну розу, прошла сквозь Ферри-билдинг (рынок в заливе, где находятся фермерские рынки и несколько дорогих бутиков, в том числе те, что продают икру и разнообразные грибы). Розу мне приходилось держать на весу, прижимая к себе, чтобы она не волочилась по полу, так что казалось, будто она почти с меня ростом. Никогда до этого я не привлекала столько внимания. Люди не стеснялись показывать свое изумление. Посетители кафе оглядывались и тыкали в меня пальцем. Не успела я сделать несколько шагов, как кто-то остановил меня и спросил, откуда эта роза. «Из Эквадора», – ответила я. С тем же успехом я могла сказать, что она с Луны. В этом цветке экзотическим было все: размер, окраска лепестков, страна происхождения и даже количество сертификатов.

По стандартам коммерческого цветоводства, «Nevado Ecuador» – небольшая компания. Хозяйство занимает всего тридцать гектаров и выращивает двадцать миллионов роз в год, из которых два миллиона отправляются на рынок США. В ней работает всего четыреста рабочих, каждый из которых получает оговоренные в многочисленных сертификатах социальные льготы и пособия. У этих рабочих есть право на создание профсоюзов и предъявление претензий, они получают дополнительную защиту при работе с пестицидами и при других видах профессиональных опасностей, а также от харассмента и принудительных сверхурочных работ. Наем на работу через субподрядчиков запрещен в целях гарантии того, что рабочие смогут получать доплату за выслугу лет. Кроме того, рабочие на фермах «Nevado Ecuador» сразу же получают доступ к системе социального страхования Эквадора, которая включает выплату компенсаций, назначение пенсий в результате потери кормильца и за выслугу лет. Две трети рабочих живут достаточно близко, чтобы ходить на работу пешком или ездить на велосипеде. Компания обеспечивает рабочих обедом, комнатой отдыха, медицинскими и детскими дошкольными учреждениями. С отчислений, получаемых с программы Макса Хавелаара, рабочие открыли в своей деревне интернет-кафе.

Возможно, эти скромные блага не значат ничего особого для работающего американца, но «Nevado Ecuador» прилагает усилия, чтобы стать хорошим работодателем для своего трудового коллектива, а также дать рабочим возможность вложить что-то свое, сделать их видимыми в этой зачастую анонимной индустрии.

На каждый букет роз «Nevado Ecuador» наклеен стикер с надписью «“Nevado Ecuador”. Розы по совести». Ниже строкой: «Сделано руками», и оставлено место, куда человек, работавший с этими розами, вписывает свое имя. Обычно это женщины. Каждая из них делает это перед тем, как отправить розы во внешний мир. Стикер говорит о том, что важен каждый человек, работающий с этими розами. Я не знаю, кто сшил мои синие джинсы или собрал клавиатуру моего компьютера, но я знаю имя женщины, собравшей для меня букет роз, и это заставляет огромный цветочный рынок казаться немного меньше и ближе. Именно об этом пытается сказать своими розами «Nevado Ecuador».

Однако все эти сертификационные программы не обходятся без своих критиков. Фелисити Лоренс, корреспондент «Guardian» из раздела по защите прав потребителей, вызвала целую бурю материалом «Почему я не подарю “этичные” цветы своей маме», опубликованным 5 марта 2005 года. В нем Фелисити утверждала, что даже сертифицированные фермы нарушают трудовые нормативы (например, заставляя людей работать сверхурочно), когда перед праздниками значительно возрастает спрос на цветы, потому что «каждый должен принести в этот день обязательную цветочную дань». В своей статье Фелисити подвергла критике британский Фонд этичной торговли («Fairtrade Foundation»). Эта организация выдала лицензию крупной компании, нанимающей «большие группы мигрантов, завлеченных в этот район перспективами работы в сельскохозяйственных компаниях и поэтому вынужденных ютиться в трущобах». Журналистка описывала обстановку, совсем не похожую на «поселения, которые представляют себе покупатели, доплачивающие за “этичный” товар». В своей статье она интересовалась, почему покупатели должны платить больше, чтобы у рабочих было «хорошее жилье, нормированная рабочая неделя и достойная заработная плата», если все эти траты с самого начала обязан нести хозяин, получающий доход от своего предприятия. «Если мы вовремя не спохватимся, – писала она, – то обнаружим, что груз “этичного поведения” переложили на покупателя. Мы окажемся перед выбором: либо полки с дорогими товарами для тех, кто достаточно богат для “этичных” покупок, либо полки с обычными, сделанными без соблюдения каких-либо прав товарами – для тех, кому наплевать, или для тех, кто не может позволить себе что-то другое».

Фонд этичной торговли ответил, что все его предприятия-участники должны соблюдать ограничения рабочей недели даже в «горячее время», и указал, что рабочие нуждаются в одинаковой защите как на больших предприятиях, так и на маленьких. Кроме того, разница в цене на «этичные» товары, которую платят покупатели, направляется непосредственно рабочим, а не владельцам хозяйств, в качестве компенсации за нормальные условия труда и предоставляемые льготы.

Однако далеко не все цветоводы стремятся становиться «экологически чистыми». Ли Мерфи, бывший президент Калифорнийской комиссии цветочной индустрии, представляющей цветоводов Калифорнии, считает, что, используя натуральные методы, вырастить коммерчески выгодный продукт почти невозможно. Для цветоводов, выращивающих часть своей продукции «экологически чистым» способом, это всего лишь маркетинговый ход. Когда я спросила, выращивает ли кто-нибудь из его организации экологически чистые цветы, он ответил: «Экологически чистые цветы растут у мамы с папой на участке. Те идут и собирают насекомых руками».

«Наши химикаты настолько безобидны и безопасны, что ими не так просто убить даже насекомых, – продолжил он. – Как они могут навредить людям? Мы говорили о бромистом метиле. Если кто-нибудь принесет мне бургер с бромистым метилом, то я его съем. Сейчас все обсуждают вред пестицидов, но до их появления мы даже думать не могли о продовольственной безопасности».

Если на то пошло, по мнению Мерфи, экологические ограничения скорее создают трудности для калифорнийских цветоводов и дают преимущество Латинской Америке, где этих ограничений нет. «Если срезать розу на два часа позже, то она из сорокацентовой превратится в десятицентовую, потому что раскроется слишком сильно и плохо переживет доставку, – объяснил он. – Да, после опрыскивания в теплицу нельзя входить двое суток, но цветы надо проверять дважды в день, иначе придется выкидывать весь урожай. Последние четыре года мы просто не можем не нарушать какой-нибудь из принятых законов. Если цветоводы, которых я представляю, будут все соблюдать, то попросту разорятся».

Мерфи поддерживает разработку стандартов более надежного защитного оборудования для рабочих, которое позволит скорее возвращаться в теплицы после опрыскивания. В то же время он является сторонником измерения остаточных следов обработки пестицидами. По его словам, тогда покупатели смогут убедиться, что у американских цветов остаточный пестицидный след гораздо меньше, чем у латиноамериканских. К сожалению, Общество американских флористов не поддерживает его точку зрения, поскольку в него входят представители розничных магазинов, которые продают как местные, так и латиноамериканские цветы.