Возгарка I - Ксения Ахметшина

тоже с эмалью. И не такие дорогие — с подвесками из стеклянных бусин. Броши, заколки, булавки с красивыми головками, пара гребней — один особенный, из бирюзы с сердоликом, Марика его очень ценила и закалывала им волосы только по праздникам.

Кроме настоящих украшений, ларец хранил и фенечки, которые для мамы сплела из ярких ленточек и шерстяных нитей Ярочка. И мои детские подарочки здесь тоже сыскались.

Марика была хорошей женщиной, заботилась о нас всех. Она раньше жила в Волавке, тоже на побережье Алавской губы, но ближе к морским воротам. Сюда перебралась вместе с дочкой, когда овдовела. Мы тогда тоже маму потеряли, я была старше, уже всё понимала, но Либенка ещё маленькая была, младше, чем Ярочка сейчас. Она так и не приняла новую женщину вместо мамы. И возненавидела сводную сестру, хотя та ни в чём не виновата. Но настоящего разлада у нас в семье не было. Марика умела со всеми оставаться обходительной. Я стараюсь ей подражать. Не знаю, хорошо ли получается.

Когда Ярочка уснула, я спустилась вниз, надела сапожки и отправилась в лекарню. Купила лечебных трав, а заодно зашла на рынок и приобрела всё, что велел тятя.

Вернулась домой, принесла Ярочке поднос с чашкой куриного бульона.

Когда все отдыхали после обеда, я украдкой достала кумиров, расставила на столик, поставила им еду и зажгла свечку. Помолилась за здравие Ярочки. Её мамы среди куколок нет, отец запретил изготавливать её изображение, потому что Марику укусил вампир, а значит, её нет среди родителей, она с мертвяками. Не знаю, правда ли её забрала тёмная богиня, но я всегда молилась, чтобы её душа освободилась.

Я погладила куколку моей собственной мамы. Провела пальцами по пряди её светлых волос, по лоскуту от платья, в котором она скончалась. Так же, как и Марика, мама умерла родами. Наверное, такова женская доля. Но мама теперь всегда с нами, мы ведь не забудем её имя, как не забыли и других своих покойников. Вот бабушка Юта, дедушка Никодим и дедушка Матуш. Вот тёти и дяди, вот их детки. Вот прабабушки с прадедушками. Мы всех их спрятали, уберегли от тёмной богини.

Все они здесь, все с нами, все помогают.

Вечером я решила почитать Ярочке, чтобы облегчить страдания. Книжек у нас не много, зато интересные: про любовь и приключения. Но эту я позаимствовал у подруги, сама только недавно дочитала. В ней было гораздо больше романтики, чем в наших. Некоторые места я специально пропускала, потому что детям рано такое слушать. Хорошо, что тятя не имеет привычки заглядывать под книжные переплёты.

История рассказывала про юношу, который служил конюхом в богатом доме и полюбил хозяйскую дочку. Но та приглянулась барону, владетелю тех земель. Девицу доставили ко двору этого вампира, а молодому герою предстояло вызволить её из заточения. Странно, но Ярочке совсем не нравилось. Она кривилась от пылких диалогов между персонажами и порадовалась только в конце, когда герой сорвал портьеры, и вампир сгорел в лучах рассвета.

Время шло. Ярочка мучилась уже несколько дней. Ничего не помогало. Приступы кашля терзали бедного ребёнка так, будто она сейчас переломится. Я заметила кровь на её платках.

Пошла к знахарке. Та объяснила, что делать.

Я помогла Ярочке переодеться — её одежда вся промокла от пота — и унесла рубашку в лес. Нашла корявую осину и обвязала рубашкой ветку. Прочитала заговор, с просьбой забрать хворь. Вернулась домой с огоньком надежды в душе.

Прошёл ещё день. Ярочке стало хуже. Я молилась и заламывала руки. Дела не ладились, мне было трудно улыбаться посетителям, но отец твердил, что я должна всегда хорошо выглядеть. Периодически я украдкой плакала и вытирала слёзы передником, а потом выходила обратно, моргая длинными ресницами и растягивая рот в фальшивой улыбке.

К нам в гости зашёл тот крупный мужчина, который работает с Рихардом. Справился о здоровье Ярочки. Принёс травы для заваривания. Я поблагодарила и приняла, хотя всё это у нас уже было и не помогало.

Недавно мне надоело носить шарфик, так что я его сняла. Когда принесла отвар для Ярочки, она как-то странно на меня посматривала, просила повернуть голову то так, то эдак. Ей в последнее время совсем плохо стало. Жар то поднимался, то спадал. По ночам она стонала, истекала потом, мучилась. Кажется, у неё случился бред.

Я не хотела думать об этом, но, наверное, скоро придётся изготавливать ещё одну куколку — с рыжим локоном.

Да что же это? Может, нас так наказывают? Неужели это происходит, потому что я позволила себя совратить? Пращуры ведь всегда наблюдают за потомками, следят, праведно ли мы себя ведём. Прости меня, Ярочка, я слишком увлеклась этим мужчиной и не подумала, как моя порочность может отразиться на семье.

Предки, пожалуйста, простите меня…

* * *

Я прибиралась на кухне и вздрогнула, заслышав стук в окно.

С тихим скрипом отворила заднюю дверь и вышла на крыльцо. Зябко поёжилась и набросила на плечи прихваченный платок. В наступивших сумерках кусты малины превратились в рваные чёрные силуэты и шумели от ветра, покачивая ветвями, им вторили кроны яблонь.

Я не смогла сразу заметить тёмную фигуру, отлепившуюся от стены и вздрогнула, когда моей кожи над ярёмной веной коснулся нежный поцелуй.

— Ну, здравствуй, Анечка, — шепнул низкий, бархатистый голос.

Мужские руки заключили меня в объятия и притянули к себе — совсем как в книжках. Правда пахло от него не дорогим одеколоном, а прибрежным песком и дёгтем для смоления снастей, но мне даже нравилось. Я ахнула и откинула голову на плечо ухажёру, чувствуя, как нарастает сладкая тяжесть