Костяные корабли - Р. Дж. Баркер

Еще один день, и все закончилось. «Дитя приливов» на буксире вывели из гавани, и они бросили стоп-камень, а затем оставшуюся часть команды доставили на борт с тюремных судов. Миас отправилась в большую каюту с курсером, оставив Джорона и Динила распределять посты между вновь прибывшими.

Скучная работа, и Джорону было нечего делать. Они с Динилом стояли за Мевансом и Серьезным Муффазом, которые сидели за установленным на палубе столом и ранжировали женщин и мужчин в соответствии с их опытом и умениями: те, кто имел его много, становились детьми палубы, тех, кто мог проявить себя в обращении с оружием, назначали лукоселлами, а также находили занятие для тех, кто ничего не знал о море, хотя лишь мальчик Гавит и старая Гаррийя имели столь низкий рейтинг. Джорон не мог посмотреть ей в глаза – что-то в хрупком разуме старой женщины вызывало у него неловкость – хотя она не сводила с него глаз и ухмылялась, пока Меванс задавал уточняющие вопросы о ее опыте и семье.

Джорон отвернулся, сделав вид, что изучает гавань и горизонт. Теперь, когда «Охотник Старухи» ушел, с палубы открывался хороший вид.

– Напряги мышцы ног, – прошептал ему Динил.

– Что?

– Это старый трюк, помогающий ослабить боль, когда приходится долго стоять на одном месте, хранитель палубы. Пошевели пальцами ног, напряги мышцы икр, а потом бедер. Никто не заметит, а ты не будешь выглядеть так, словно волнуешься.

Джорон часто так делал в следующие долгие часы, которые ему пришлось простоять, оценивая более сотни женщин и мужчин.

– Спасибо, Динил, – прошептал он, когда долгое испытание закончилось.

Миас появилась только после того, как на борт подняли ветрогона. Его доставили на корабль на тяжелой неуклюжей флюк-лодке с глинодвора. На стреле крана, над палубой лодки, висела клетка ветрогона, который пронзительно кричал на языке Архипелага, выражая свое неудовольствие, но периодически переходя на атональные вопли своего языка.

Командир флюк-лодки крикнул, когда она приблизилась к «Дитя приливов»:

– Это ваш?

– Наш, – крикнула в ответ Миас, наклонившись над поручнем. – Почему он в клетке?

– Он едва не убил одну из моих женщин, когда попытался сбежать.

– Убить всех! – закричал ветрогон.

– Может, тебе лучше вернуть его обратно и привезти нам другого, – прокричала Миас.

– Нет, клянусь сиськами Старухи! Теперь он твоя проблема.

Кран повернулся, клетка повисла над палубой «Дитя приливов», а потом, без всяких церемоний, стопор отпустили, веревка стала быстро разматываться, клетка рухнула на сланец, и ветрогон заверещал еще пронзительнее. Черный Оррис соскочил со своего насеста, взлетел вверх и устроился где-то на рангоуте, непрерывно ругаясь.

– Всех прикончу! – кричал ветрогон. – Наведу на скалы. Раздавлю ветром.

Джорон посмотрел на необычное существо. Никогда прежде он не считал ветрогонов опасными. Они были даром Скирит жителям Архипелага, и он привык именно так о них думать, наблюдая, как они ходили в своих грязных одеяниях, склоняли слепые головы, когда дрессировщики переносили их на корабли, или смотрел на них издалека, когда они стояли на палубах маленькими группами, контролируя ветер и распевая свои песни. Но этот ветрогон всем телом бросался на прутья клетки, сделанной в форме колокола, и Джорон заметил изогнутые когти, торчавшие из локтей крыльев, спрятанных под одеяниями. И еще более крупные когти, похожие на косы, на ногах существа. Как он мог раньше не замечать, что такие клювы могли принадлежать только хищникам, острые и изогнутые, прекрасно приспособленные, чтобы рвать плоть?

Миас шагнула к клетке, взяла один из маленьких арбалетов, свисавших с ее одежды, зарядила его и направила на ветрогона.

– Никто не хочет находиться на этом корабле, говорящий-с-ветром, – сказала она. – Но ты единственный на борту, кто способен устроить кораблекрушение. Так что назови мне хотя бы одну причину, по которой я не должна убить тебя прямо сейчас.

Вся команда ахнула, услышав ее слова; угрожать ветрогону – неслыханное дело.

– Невезение, – пронзительно закричал ветрогон. – Убийство ветрогона приносит несчастье! – Он поднялся на ноги, царапая прутья клетки когтями, и Джорону показалось, что он почувствовал исходившую от него сухую и пыльную вонь, которая потом его долго преследовала. – Невезение! – снова взвизгнул ветрогон.

Миас пожала плечами.

– В таком случае я предпочитаю невезение, чем иметь на борту существо, способное направить нас на берег или скалы. Пусть уж лучше будет невезение, чем такое. – Она подняла арбалет и прицелилась в слепую голову птицы.

Черный Оррис слетел с рангоута, опустился на плечо Джорона и принялся чистить перья. Ветрогон принялся вертеть головой, словно почувствовал его присутствие, его клюв начал открываться и закрываться, и язык тела изменился.

– Я не стану так поступать, – ветрогон почти мурлыкал.

– И с чего я должна тебе верить? – осведомилась Миас.

– Ветрогон не умеет плавать. Не может летать.

– Ну, ветрогон, – сказала она. – Тогда тебе придется стать членом нашей команды, чтобы приносить нам пользу. А теперь скажи мне, какой нам может быть от тебя прок? В противном случае я верну тебя в глинодвор, хотят они этого или нет.

Ветрогон зашипел на Миас, его клюв широко открылся, показав всем пещеру с острыми зубами и длинным тонким языком.

Джорон неожиданно для себя вышел вперед, и крылья Черного Орриса затрепетали возле его уха.

– Чего ты хочешь? – спросил Джорон, сам не понимая, почему произнес именно эти слова.

Команда, наблюдавшая за представлением, затаила дыхание, и не только из-за того, что Джорон прервал супругу корабля, а потому, что ветрогон теперь повернулся к нему, открывая и закрывая клюв, точно его что-то смущало.

Или интересовало.

– Хочу? – переспросил ветрогон через некоторое время.

Джорон кивнул.

– Эти женщины и мужчины, как команда, получают еду и питье, им платят, хотя мы на корабле мертвых. Деньги отправляются их семьям. Вот почему они служат. – Джорон почувствовал, как у него пересохло во рту и горле, и понял, что все на него смотрят. – Чего ты хочешь? Что заставит тебя вести себя как полагается?

Голова ветрогона дернулась на длинной шее, словно он пытался лучше понять мир, который внезапно изменился, удивив его, хотя за ярко раскрашенной маской из листьев не было глаз, чтобы взглянуть на сверкающую воду и яркий Глаз Скирит в небе, пораженных детей палубы, собравшихся вокруг, или увидеть оценивающий взгляд Миас Джилбрин, внимательно наблюдавшей за своим хранителем палубы. Глаза ветрогонам вырезали вскоре после того, как они вылуплялись из яйца, в противном случае они начинали всюду бегать и причиняли себе вред.

На самом деле это было проявлением доброты.