Дети Брагги - Арина Воронова

— Возьми. — Грим вдруг протянул меч обратно рукоятью вперед.

— Ты отказываешься от наследия? — Брови скальда Одина сошлись на переносице, в голосе звучал гнев.

— Я помню обычай рода. Рауньяр переходит от отца к сыну. Пока жив твой отец и мой дед, носить этот меч можешь только ты.

Один день сменялся другим, и каждый из них походил на предыдущий. Лекарством от скуки и повседневных мелких дел — и это среди загадочных, владеющих тайнами рун и волшбы скальдов! — были лишь вечерние беседы с целителем Амунди, который предложил Скагги перебраться к нему.

От целителя и даже от тех, кто выстраивался к его домику в ожидании своей очереди, Скагги узнал немало того, о чем никогда не слышал раньше, хотя многое лишь подтверждало или добавляло что-то к тому, что рассказывал ему вечерами Гровин.

В войске Фюкарта все, казалось, были на удивление хорошо осведомлены обо всем, что порешили или что намереваются делать конунг или вожаки каждой из дружин, и без колебаний обсуждали их планы.

Скагги сам не мог бы сказать, почему ему не хочется поддать со двора, образованного домами Стринды, Оттара Черного и пары других скальдов, двора, который с запада замыкала кузня, однако очень скоро обнаружил, что все новости легко узнать из бесед Амунди с теми, кому требовалась помощь целителя. Чтобы прислушиваться к ним, не было даже нужды искать удобного предлога, поскольку Амунди с радостью приставил его разбирать те из растений, какие полагалось собирать по весне или в самом начале лета.

Раскладывая травы для просушки, складывая в холщовые мешочки те из них, что уже успели высохнуть на солнце, или прокаливая узкие, острее лезвий секир ножи, Скагги про себя улыбался. Оказывается, за этим занятием можно узнать многое из того, что, возможно, и не полагается знать юнцу, не доросшему еще даже до того, чтобы зваться дренгой…

— Отчего среди скальдов столько разговоров о жезле конунга? — неожиданно спросил однажды вечером Скагги, поднимая голову от высушенных трав.

Стринда поглядел на него с явным недоумением.

— А тебе в нем ничего не кажется примечательным?

— Ну… — Скагги задумался. — Я никогда не слышал, чтобы жезлы власти делали из оселка. И кому понадобилось высекать в нем лица?

— И этот жезл никак не связывается у тебя с легендой о Бельверке?

— Нет. Тровин никогда не рассказывал мне о нем. — Скагги мотнул головой, отгоняя комара.

— Странно. — Стринда и впрямь был удивлен. — Наверное, тебе следует ее знать, чтобы лучше разбираться в происходящем.

Возможно, это имеет какое-то отношение к тому, как и почему погиб твой наставник. Так вот… Нет, побеги багульника убери подальше, вон в тот ларь в углу. — Это травник заметил, что, вне себя от любопытства, Скагги собирает в один мешок связанные по дюжине коричневые прутья и продолговатые высушенные листья. — Однажды утром на лугу, принадлежавшем великану Бауги, брату Суттунга, косили сено девять рабов. Много часов косили они, и косы их притупились. Вдруг выходит из леса на луг незнакомец и спрашивает, не желают ли они, чтобы он заточил им косы. А когда те согласились, он вынул из-за пояса точило и наточил лезвия кос. Увидев, что косы стали косить много лучше, рабы пожелали купить точило. Незнакомец же сказал, что отдаст точило тому, кто заплатит за него полной мерой.

И каждый из косарей стал просить точильный камень для себя.

Незнакомец же подбросил точило высоко воздух, и когда оно стало падать вниз, каждый из косарей, разумеется, пожелал схватить его. И вот вышло, что они полоснули друг друга косами по шее.

Незнакомец же отправился в дом Бауги и остановился там на ночлег, назвавшись Бельверком, а услышав, что девять косарей великана зарезали друг друга косами, предложил, что станет работать за девятерых, в уплату же попросил глоток меда Суттунга.

— Это же начало сказания о меде поэзии, — изумленно выдохнул Скагги.

— Вот именно. А незнакомец, назвавшийся Бельверком, — Один.

Когда из древнего кургана вместе с Весом появился точильный жезл, изменился и сам Вес. На месте того Веса, каким его знали все мы, стал появляться конунг Вестмунд. Вес — удачливый воин, разумный правитель, но этого недостаточно для того, чтобы в столь короткий срок создать себе королевство, если тебе не сопутствует помощь асов. Дети Брагги остались сперва с его дружиной, потом и в Фюркате, чтобы посмотреть, что выйдет из начинаний известного нам юного воина. Ушел лишь Тровин, и я склонен предполагать, что ушел он потому, что узнал что-то важное.

— И что же? — нетерпеливо спросил Скагги. Целитель только молча пожал плечами.

— Неужели он не рассказал остальным? И почему он ушел?

— Если бы мы знали, — устало отозвался Стринда. — Однако если нам удастся вылечить твою память, возможно, что-нибудь нам поведаешь ты.

— А без него? Я хочу сказать, из рунной волшбы или гаданий вы не можете узнать, в чем дело?

— Пророчества рун смутны. А кроме того, они, как бы попроще это тебе объяснить, говорят о том, что происходит в этом мире. О процессах и действиях, а не о причинах или исходе наших поступков.

— Тогда нужно просить помощи у богов! — осмелел Скагги. Целитель было нахмурился, но потом сдержал гнев и только спросил:

— Тровин рассказывал тебе о скальдах?

— Нет, — сокрушенно признался Скагги. — И каждый раз, когда я пытался расспрашивать его, он говорил, что хватит с меня пока умения писать рунными знаками. Он твердил, что надо обождать, но никогда не объяснял чего именно.

— Понимаешь, дружок, — .после недолгого раздумья начал Амунди, и Скагги показалось, что травник пришел к какому-то решению, — скальды, хоть и связаны каждый со своим асом, не служат или не вполне служат ему так, как служат своему богу жрецы христиан.

— Вроде тех, кто приезжали с Асгаром в Старую Упсалу?

— А откуда ты… Ах да, я и забыл, что ты был в том упландском походе. Конунг Свейн тогда богато одарил Асгара, позволил священникам построить церковь на своей земле. — Голос Амунди звучал раздумчиво, и Скагги подумалось, что Стринда не столько разговаривает с ним, сколько размышляет вслух. — А причиной их гибели стала собственная их жестокость. Получив от Свейна земли под Упсалой, они тут же принялись отнимать клочки земли у окрестных бондов, угрожая им карой своего господа и тем, что ожидает их после смерти.

— А разве это неизвестно? — удивился Скагги.

— Известно, — согласился Стринда. — Что бы ни говорили служители Христа, суть одна — конец мира — того, каким мы его знаем, — будет ли это Судный день или день последней битвы, Рагнарек. А о различии я еще расскажу.

Когда в незапамятные времена Брагги собрал мастеров рун в тот самый первый Круг, скальды возложили на себя три нелегких ноши, и все они равно важны. Во-первых, мы распространяем и поддерживаем почитание древних богов, асов: Тора и Одина, Фрейя и Улля, Тюра и Ньерда, Хеймдаля и Бальдра. Каждый, кто вошел в Круг, вошел в него, приняв посвящение.