Ведьма для генерала-дракона. Иллюзия свободы - Адриана Дари

— Да, — отвечаю я. — И готова прожить каждый дарованный нам день в любви. Потому что я уверена в любви Сайтона, потому что мы шли к этому слишком долго, чтобы тратить то время, которое нам отпущено.

Я молчу и смотрю прямо в лицо Дейры.

— И причина не в нем и не во мне. Дело в твоей мстительности и нежелании поверить, что не все такие, как тот, кто предал тебя. Из поколения в поколение драконы рода Бранд страдали, теряя истинных. Боги не просто так столкнули меня, твою правнучку, и Сайтона, потомка того, кто сделал тебе больно. Они дали тебе шанс простить. Ты же сама мучаешься…

Последнее я просто предположила, но, кажется, попала в точку. Ее душа так и не смогла успокоиться. Она продолжала терзаться ненавистью и желанием отомстить.

— Он же делал тебе больно. Наверняка… — девушка будто цепляется за что-то, что позволило бы ей остаться в тех чувствах, которые были.

— Делал, — честно признаю я.

Нет ни малейшего смысла врать, потому что это то, что проверило наши чувства на прочность.

— И ты… Его простила? — голос Дейры дрожит.

— Простила. Потому что я его люблю.

— А он любит тебя?

Сайтон ни разу не говорил мне этого, но я уверенно киваю. Я это вижу в его глазах, во всех поступках, даже тех, которые казались мне жестокими, в том, как он касается меня и целует. В том, что, несмотря на то, что проклятие может убить меня, он уже любит нашего ребенка.

— Не верю! Он должен умереть!

Дейра кидается ко мне, чтобы выхватить ожерелье, я, как могу, отпрыгиваю, удерживая его подальше. Она рычит мне в лицо, пытаясь дотянуться.

Ее не убеждают ни мои слова, ни мои чувства. Но хуже другое — к своему ужасу, я перестаю ощущать Сайтона. Где он? Что с ним?

Страх окутывает меня. И, несмотря на то, что Дейра нацеливает на меня какое-то плетение, я боюсь не за себя. За Сайтона.

— Да подожди же ты! — вырывается у меня. — В чем виноваты остальные? Те, кто родился у жестокого дракона? Их истинные? В чем виновата перед тобой я? Что? Я не имею права любить? Неужели твоя жизнь оказалась настолько ужасной, что среди всего, что было с тобой, даже сейчас ты вспоминаешь только боль и зло, цепляясь за это и не имея возможности освободиться?

Она останавливается и недоуменно смотрит на меня.

— К тому же… — я прислушиваюсь к своим ощущениям и закусываю губу, потому что так и не могу нащупать ниточку, соединяющую нас с Сайтоном. — Он выполнил твое условие. Он отдал всю силу, чтобы спасти меня и прервать ритуал.

— Выполнил? — Дейра замирает, будто не может в это поверить, будто смотрит куда-то мимо меня, в пустоту, и видит что-то, что заставляет ее измениться в лице.

Я чувствую, что мои щеки стали влажными. От страха неизвестности. От непонимания, что произошло с Сайтоном.

— Я не верю этим бездушным драконам! — оскалившись кричит ведьма. — Он должен умереть!

Она снова кидается ко мне, хватается за ожерелье, но я не выпускаю его из пальцев. Во мне крепнет уверенность, что все должно закончиться сейчас. И закончить все должна именно я.

— Он мой истинный, — твердо говорю я. — Он часть моей души. И он тот, кто совершил множество ошибок, неоднократно делал мне больно, решал за меня…

Лицо ведьмы искажает жажда мести. Она считает, что я соглашаюсь с ней. Но ровно до того момента, как я продолжаю:

— Но все это было сделано, чтобы защитить меня. Уберечь от того, на что обрекла меня ты. Так что если кто-то и должен быть наказан, то это точно не он. Я, как ведьма-суалийка, как наследница твоего дара, как истинная Сайтона, прощаю его. Он сделал свой выбор: он выбрал истинную, отказавшись от дара. Он больше тебе ничего не должен.

Раздается отчаянный крик ведьмы. Ожерелье в моей руке вспыхивает снова ярко-красными всполохами рубинов. Только теперь настолько ярко, что я жмурюсь, а когда открываю глаза, надо мной алеет зарево огня.

Все болит, в воздухе отчетливо улавливается запах дыма и горящей плоти. К горлу подкатывает противный ком. Заставляю себя подняться — поляна представляет собой поле недавнего сражения.

Все усеяно телами демонов в ожогах и ранах. А посреди этого всего лежит огромный красный дракон.

— Сайтон! — охаю я и кидаюсь к нему.

Обнимаю обеими руками морду, глажу, целую, но он не реагирует. Только сейчас я замечаю, что все его тело испещрено глубокими порезами. Он сражался без магии?

Меня тут же охватывает паника.

Боги! Он жив?

Глава 56. Правитель?

— Сайтон! — шепчу я, отчаянно пытаясь докричаться до дракона.

Тяжелый камень падает с сердца, когда я понимаю, что он дышит. Едва заметно, медленно, но дышит.

Самое ужасное, что я его по-прежнему не чувствую. Я так привыкла, что рядом как будто кто-то есть, что сейчас кажется, словно от меня оторвали половину.

— Ты просто не можешь! Ты не имеешь права! — стучу я своими маленькими кулачками по крупным пластинам чешуи дракона. — Мы так много прошли, ты стольким пожертвовал… Не может это быть просто так.

Слезы застилают глаза, в груди сворачивается болезненный ком. Я пытаюсь дышать сквозь всхлипы, которые душат меня, пока я прижимаюсь к израненному телу дракона.

Осматриваюсь, отчаянно пытаюсь найти хоть что-то, что натолкнет меня на мысль, как спасти любимого. Но ничего: лишь тела и обугленное оружие.

В лесу тихо поют птицы, на востоке, над макушками чуть дымящихся деревьев, начинает светлеть небо. Еще недавно я думала, что не доживу до начала этого дня. А теперь встречаю его. Но какой ценой?

— Сайтон, ты нам нужен, — шепчу я, перебирая пальцами мелкие чешуйки на морде и целуя его. — Мне и нашему малышу. Проклятия больше нет, слышишь? Я планирую жить долго и счастливо. С тобой, между прочим! Помнишь, что боги не разорвали наш брак?

Прижимаюсь к телу моего дракона и, кажется, что закрываю глаза лишь на мгновение, но когда открываю, то вижу уже не дракона, а Сайтона в человеческом обличье.

Он медленно приподнимается на локте и притягивает меня к себе, целуя в макушку.

— Я думал, что потерял вас, — бормочет, зарываясь носом мне в волосы.

— Как ты мог сделать вид, что умираешь? — вцепляюсь пальцами в его камзол и прижимаюсь к его груди, в которой уверенно бьется сильное сердце. — Я люблю тебя.

— И я люблю тебя. Больше любой силы, — шепчет он