Родить наследника чужому мужу - Лора Лайонс

— Я долго надеялся, — так отстраненно продолжает старик, словно и не слышит меня, — что болезнь не передалась ей от матери — Эрика больше была похожа на своего отца. Да, она мне не родная дочь. Но я любил ее, как свою. И хотел быть дедом для двоих шустрых мальчишек. Она сказала мне по секрету про будущих детей, что они не ее. И это хорошо — болезнь им не передастся. Ее род вместе с ней закончился. И мой скоро закончится со мной. Вот так русские нас, немцев, опять победили.

Последние слова были сказаны таким упадническим тоном, что я испугался — нет ли у него в кейсе старинного пистолета, из которого какой-то его предок застрелился. Встряхиваю старика, потом обнимаю:

— Что ты говоришь, Карл? Здесь нет ни победителей, ни побежденных. Мы все вместе. Ну, так случилось, что дети от Ольги — кстати, это была идея самой Эри. Ольга же не плохой человек? Она старалась всем помочь, и тебе тоже. А мы с тобой какой завод отгрохали? И будем расширять. Какой ты немец? Чужой, что ли? Ты русский немец. Твои близкие приехали сюда лет сто назад, а, пожалуй, и больше. И все время делали все, чтобы здесь было хорошо, в этой стране. Неужели ты думаешь не на русском языке? То-то.

А у меня, если покопаться, наверняка есть в предках татары или турки, — в Анкаре меня за своего принимали. И что же мне по этому поводу плакать? Перестать делать русские машины? А кто, кроме тебя, научит желторотиков Денисовых вести дела с транснациональным размахом? И привьет им немецкую аккуратность и четкость — этого у тебя не отнимешь. Ты же не передумаешь быть им дедом?!

И, знаешь что, давай снова не выносить сор из нашей общей избы. Что ты организовал после смерти жены, что никто никакого криминала не заподозрил? И не стал перемывать кости умершей? Вот так и сейчас сделай. Это наше семейное дело.

Тут въезжают во двор скорая, а следом и полиция. И мы запираем за ними ворота.

Игорь.

К этому моменту огонь полностью потушен нашими безопасниками Федором и Леной. Межэтажная дверь открыта. Иванова наглоталась продуктов горения, и Иванов вытащил ее из зоны поражения, сделал искусственное дыхание рот-в-рот и передал врачам. Эрике подтвердили смерть. Больше пострадавших не оказалось.

Вместе с полицейскими мы несколько раз просмотрели записи момента гибели моей жены — они убедились, что никто ей не помогал, даже не звонил. Она была одна. Ей незачем было это делать. Листы с диагнозами Эрики прошлись по рукам. А потом старик Карл просто попросил их, как добрых людей, оформить смерть дочери как бы от естественных причин. Чтобы внуки могли жить в этом доме и не бояться. Чтобы соседи не шептались за спиной. Чтобы... и так далее.

И, конечно, предложил денег. Но сначала все отключили телефоны. Если бы просил я, мне бы с рук это не сошло. А Карл, который сейчас выглядит так, словно стоит одной ногой в могиле, уговорил. Федор составил документ о неразглашении. Типа как о гостайне в армии, где если кому расскажут — трибунал или даже расстрел на месте, в военное время. А в нашем документе — штраф в таком размере, что отрабатывать придется до конца жизни. И еще детям останется. На бланке с настоящей подписью и печатью нотариуса. У Федора в сейфе таких заготовок еще полпачки, на все случаи жизни.

Собрали наших шестерых работников, включая Лену, и в присутствии полиции и скорой помощи выдали им по хорошей сумме в обмен на подпись в этом документе. Работники ушли довольные. После этого за утроенную сумму удалось получить расписки от прибывших бригад. Причину смерти Эрики указали витиевато — что-то вроде сердечно-сосудистых нарушений в виде последствий перенесенного коронавируса.

Пожарные подъехали, когда ворота были уже заперты, и, так как очаг возгорания был потушен, мы их даже не впустили. Пусть приезжают быстрее.

Из происшедшего за сегодняшний день мне также очень запомнилась ванна-джакузи, выкрашенная в черный цвет, с приобретенными подпалинами, и в ней остатки картонной коробки, в которой вчера спал Марик.

Тут, наверное, философию надо подключать, чтобы нормально жить дальше. Как тоска находит, смотрю на Карла — он смог пережить такое с женой, психика и здоровье выдержали. Не сразу, но смог. И один. А вместе мы — тем более прорвемся. Да еще с Олей. Хоронить пришлось Эри в закрытом гробу. На кладбище ездим втроем: я, Ольга и Карл. Так легче.

И наши киндеры не дадут нам закиснуть. Чуть что — шум, гам. То их мама съела что-то не то, и у них животики пучит, то на погоду реагируют. Смешные. И слабые, и сильные. И они — наше будущее.

Дом не очень пострадал. Пластика в нем совсем мало, наверное, поэтому. Рабочие подремонтируют, уже приступили. Я сначала продать его хотел и уехать куда-нибудь в другое место. Но Оля сказала:

— Дом ни в чем не виноват. Если хочешь — можно его святой водой окропить, священника позвать.

Хочу.

На время ремонта оба моих сына живут со своей мамой и ближайшими родственницами. А я наведываюсь к ним, каждый день.

Сегодня Федор ко мне пришел с бумагой:

— Это заявление, по собственному. Прошу удовлетворить без отработки.

— А что так вдруг, Федь? Я над тобой часто издеваюсь?

Хмыкает.

— Нет. Думаю, ни Карлу Фридриховичу, ни тебе больше не нужен особый контроль за происходящим. Скажем так: проект не окупился. В свое оправдание могу только сказать: если бы цели и задачи изначально были ясны, результат был бы лучше. А того, что есть, хватит, чтобы прослушивать шуточки изредка приезжающих гостей. Костя один справится.

И Ольге я теперь точно не нужен. Эти две недели надеюсь посвятить кое-кому другому.

— Поздравляю. Я Лену как увидел, так и подумал — твоя. А уж когда она про тебя расспрашивать начала...

Еще про Олю. Я пока не сделал ей официальное предложение — совсем мало времени прошло со дня смерти моей первой жены. Однако на регистрацию детей дается всего один месяц, а он вот-вот подойдет к концу. Лучше, если наши сыновья сразу будут оформлены, как полагается, с правильными ФИО мамы и папы, а значит, надо ускорить радостное событие. И пока я об этом только серьезно думаю, Анна Александровна своей дочери в мой адрес говорит:

— Права была твоя бабушка: судьба и за печкой найдет.

И улыбается. На что Оля ей отвечает:

— А теперь ты, многодетная наша бабушка, учишь нас всех мудрости.

И еще я слышал, что Анна Александровна просила Ольгу организовать ей визит к Карлу, чтобы познакомиться по-родственному. Почему бы и нет? Я видел, как эта женщина, к примеру, активно физкультурой занимается. Старику будет гораздо приятнее тренироваться с ней вдвоем. Я сейчас имел в виду именно традиционную физическую культуру, если что. А не те прекрасные разнообразные телесные упражнения, возобновить которые с моей Олей я собираюсь уже на днях.

Сегодня у Ксюши день рождения, ей исполнилось... точно, пять лет. Замечательный возраст. После подарков, восторгов и торта со свечами я смотрю на хорошенькую девочку, сидящую на коленях красавицы Оли и говорю: