Его непокорная невеста - Шелли Брэдли

Это ложь. Ложь! Мейв закрыла лицо руками. Киран мог хоть попытаться что-то предпринять, чтобы спасти ее друга детства.

«Нет», – услышала она мерзкий голосок откуда-то изнутри своего подсознания.

Если все остальные проголосовали против Куэйда, а Киран выразил бы свое несогласие с ними, это вряд ли могло повлиять на решение парламента. Пусть даже Киран – губернатор Пейла, остальные члены парламента ожидают, что он будет править в Пейле железной рукой, осуществляя волю короля. Этого требует от Кирана сам король.

И все же он мог попытаться, – старалась Мейв опровергнуть свой внутренний голос.

«И к чему бы это привело в конечном итоге?» – снова услышала она внутренний голос.

Мейв смотрела на Кирана. Возможно, он говорит правду, утверждая, что спасти Куэйда было невозможно. Но она скорее обречет себя на муки ада, чем признается в том, что простила его и не винит в смерти своего бывшего жениха.

– Я поступил неправильно… – проговорил Киран. Голос его звучал тихо и проникновенно. – Нехорошо было с моей стороны затащить вас в постель, прежде чем я скажу вам правду. Вы правы: в этом смысле я заслужил ваш гнев.

Киран извиняется?

– Хотя бы это вы понимаете, – резко сказала она.

Но почему же она не радуется, не ликует? Киран признал свою вину. Наверняка это произошло с ним впервые в жизни. Тогда почему она не торжествует победу?

– Я не собирался вас обманывать, – сказал Киран, снова обняв Мейв за плечи. – Я не хотел вас обидеть. Не хотел причинить вам боль.

Мейв вспоминала, как ласкал ее Киран, с какой нежностью смотрел тогда на нее. Как будто она была единственной на всем белом свете.

– Мне до сих пор обидно и больно, – продолжала она обвинять Кирана.

– Может быть, – согласился он. – Но я причинил вам боль нечаянно. Я не хотел этого. И не заслуживаю вашего молчания.

Мейв хотелось оправдаться. Неужели он не видит, как она страдает?

– По-моему, – сказал Киран, привлекая Мейв к себе, – больше всего вас тревожил и испугал ваш собственный пыл в брачной постели.

Кончики губ у Мейв опустились. Она удивленно уставилась на Кирана. Толстокожее животное!

– Мой пыл? Ваше высокомерие переходит все границы, милорд. Вы решили, что я только и мечтала о том, как прыгнуть в вашу постель?

У него на лице снова появилась эта распутная улыбка. Неотразимая и колдовская.

– Да. Именно так. Разве в то утро я не обнаружил вас спящей в моей постели?

– Я пришла тогда к вам только для того, чтобы как можно скорее, как только вы вернетесь, узнать, почему вас спешно вызвали в Дублин, – надменно заявила Мейв. – А вовсе не потому, что я сумасбродная идиотка, потерявшая голову от ваших поцелуев.

– Значит, это не вы, а какая-то другая рыжеволосая ирландка лежала в моей постели в то утро, обнимая меня, говорила, что соскучилась по мне?

Черт бы его побрал! Киран напомнил ей то, о чем она предпочла бы забыть.

– Вы не понимаете! – продолжала Мейв. – Передергиваете факты. И я не позволю вам пустить в ход ваши коварные уловки, чтобы разубедить меня в том, что вы законченный негодяй!

Киран крепче обнял Мейв за плечи.

– Вы же знаете, что я не мог спасти Куэйда. Только не хотите в этом признаться. Вы также знаете, что в то утро я спал с вами вовсе не для того, чтобы вас обмануть или обидеть. Вам неприятно то, что вы страстно отвечали на мои ласки.

Мейв покачала головой. Ей не хотелось, чтобы эти слова были произнесены вслух. Но вот она – правда. От нее не отвертеться. Мейв ругала себя за то, что в объятиях Кирана забывала обо всем на свете.

Ей было бы намного легче ненавидеть Кирана, если бы он говорил с ней насмешливо. Но сейчас он говорил с ней серьезно и искренне. Проклятие!

Как легко удается этому человеку вызвать ее гнев, ее страсть, будить в ней сильные чувства! До него никому это не удавалось. Стоило ему прикоснуться губами к ее губам, как способность трезво рассуждать покидала Мейв. Почему? Потому что у графа Килдэра была душа англичанина, сердце воина, манеры афериста и ум еретика.

Так почему в таком случае Мейв не могла перед ним устоять?

Мейв смотрела на Кирана с возмущением и гневом. Но она не могла оставить без внимания вопрос, который сам собой у нее возникал: почему, когда Киран был рядом с ней, она не могла держаться с ним отстранение, сохранять невозмутимость? Ей нужно было хотя бы обменяться с ним парой слов, только чтобы слышать его голос. Пусть даже эти слова будут злыми и неприятными.

Как глупо!

– Вам нечего мне сказать?

– Хватит! Вы несете вздор, и я больше не хочу это слышать…

– Мы с вами можем совсем не разговаривать между собой хоть до самого утра. – Киран приблизил свое лицо к Мейв. Его глаза горели.

Сердце Мейв учащенно забилось. Ее бросило в жар. О святая Дева Мария, помоги ей!

– Не прикасайтесь ко мне.

Мейв закрыла глаза, чтобы не видеть бездонный омут его сине-зеленых глаз. Ей хотелось плакать.

– Хочу прикасаться к вам везде.

Голос Кирана вызвал в ней бурю ощущений. Ее тело невольно откликнулось на тембр его голоса, на вызов, который звучал в его словах. Мейв с наслаждением вдыхала его мускусный запах.

Дыхание Кирана щекотало ей щеку. Сладостное предвкушение охватило все ее тело. Почему он так действует на нее?

Его теплые губы коснулись ее щеки, затем медленно заскользили ниже, пребывая в опасной близости от ее собственных губ. Сердце у Мейв колотилось все сильнее, пока его биение не стало похоже на бег дюжины коней, мчащихся легким галопом.

Киран привлек Мейв еще ближе. Его губы почти касались ее губ. Оттого, что он все еще не поцеловал ее, Мейв испытывала досаду. Часть ее существа, не способная рассуждать, страстно жаждала момента, когда их губы сольются в поцелуе. Но разум противился этому желанию.

Киран пододвинулся еще ближе, но так и не поцеловал ее. Дрожащими руками Мейв вцепилась ему в плечи. Она ни за что не придвинется к нему и не поцелует его. Она не будет вести себя с ним как женщина легкого поведения.

Но когда в следующее мгновение Киран властно поцеловал Мейв, ею овладело желание, которое вмиг сломило ее сопротивление. Она прильнула к Кирану, открылась ему навстречу, стала его обнимать, позабыв обо всем на свете.

Киран обнял ее. Они стояли так близко друг к другу, что каждый дюйм его сильного мужского тела запечатлевался в ее разуме и в ее душе. И все равно Мейв думала, что это не так близко, как ей хочется.

Желание испытать и подарить более сильное блаженство одержало верх и одолело слабые протесты разума.