Повеса - Мэри Джо Патни

— А ваша дуэль в Париже в прошлом году?

— Французы никак не могли примириться со своим поражением в войне — даже после Ватерлоо. Некоторые из них, чтобы хоть как-то отыграться за неудачи на полях сражений, нарочно провоцировали ссоры с офицерами союзнических войск. Ссоры нередко заканчивались вызовом на дуэль. Выбор оружия был за французами, и они выбирали шпагу. Надо признать, французские офицеры в большинстве своем прекрасно владеют шпагой. Несколько наших военных были убиты. — Дэвенпорт устало повел плечами. — Мне это пришлось не по вкусу.

— Видимо, вы сами прекрасно фехтуете, — пробормотала Элис.

— Неплохо, — признал Реджи, не вдаваясь в подробности.

— Остальные дуэли тоже были вызваны вашим желанием обеспечить торжество справедливости?

— Не надо делать из меня героя, — вздохнул Дэвенпорт. — Иногда я действительно был вынужден отстаивать справедливость, причем весьма жесткими методами, но большинство дуэлей, в которых мне довелось участвовать, были всего лишь результатом излишне обильной выпивки, моей чрезмерной горячности и ссор, которых я вполне мог бы избежать. К сожалению, когда человек создает себе определенную репутацию (в данном случае — репутацию бретера), всегда находится кто-то, кто так и норовит с ним сцепиться.

— Вы не рассказали еще об одном случае, когда вы убили своего противника. Вы и тогда вершили правосудие?

Впервые за все время их беседы Реджи беспокойно заерзал в кресле.

— К несчастью, в тот раз моими действиями руководил исключительно Вакх. Я вовсе не хотел никого убивать. Глупая ссора из-за женщины, но… я слишком много выпил. Рука была недостаточно твердой, и потому удар пришелся не туда, куда я целил, — бесцветным голосом констатировал Реджи.

— Выходит, это убийство — единственное из всех — вызывает у вас угрызения совести, — заметила Элис.

— Совершенно верно. — Дэвенпорт горько улыбнулся. — Ну что, вы удовлетворили свое любопытство касательно образа жизни повес?

— Ничего подобного, — ответила Элис, простодушно глядя на него широко открытыми глазами. — Дуэли наверняка составляют лишь незначительную его часть. Вы как-то уже рассказывали мне об азартных играх, но, должно быть, любому уважающему себя повесе известно множество других разновидностей порока.

— Это в самом деле так, но, честно говоря, мне лично известны далеко не все.

— Вот как? — разочарованно протянула Элис. — А как же оргии? Вам доводилось когда-нибудь в них участвовать?

Дэвенпорт поперхнулся бренди и закашлялся. Вопрос Элис немало его позабавил.

— А что вам известно об оргиях? — в свою очередь, поинтересовался он.

— Очень немного, — призналась Элис. — Я надеялась поподробнее узнать о них от вас.

Реджи взглянул на нее с сомнением.

— Возможно, вас в самом деле трудно смутить, но я о себе этого сказать не могу, — заявил он. — Сама идея объяснить вам, что такое оргия, вгоняет меня в краску.

— А я-то думала, что повесы не смущаются ни при каких обстоятельствах, — разочарованно покачала головой Элис.

— Это не так. Но зато я обычно игнорирую мнение других людей обо мне, — криво усмехнулся Реджи.

— Насколько я понимаю, это качество у вас врожденное. Улыбка мгновенно слетела с лица Реджи.

— Нет, я не был наделен им от рождения, но пришлось очень рано выработать его в себе.

— А какие еще требования предъявляются к повесам? — спросила Элис, стремясь отвлечь собеседника от мрачных мыслей.

— Любой повеса просто обязан увлекаться представительницами прекрасного пола, — заявил Дэвенпорт после некоторого раздумья.

— Неплохо сказано, — одобрила Элис. — И со сколькими женщинами надо завести роман, чтобы прослыть повесой?

— С десятью, — последовал мгновенный ответ. Элис расхохоталась и подумала, что таких разговоров она никогда ни с кем еще не вела.

— Вот, значит, как? И мужчина, имевший физическую близость с десятью разными женщинами, автоматически зачисляется в повесы?

— Десять — это, так сказать, минимальная норма. Вообще же считается, что чем больше женщин, тем лучше.

— И сколько женщин было у вас? — спросила Элис предательски дрогнувшим голосом, понимая, что не хочет услышать ответ на свой вопрос.

— Здесь я тоже не вел подсчетов. — Дэвенпорт вздохнул, и на лице его отразилась безмерная усталость. — Слишком много. Да, слишком много, черт побери.

Реджи встал и направился к книжному шкафу, чтобы поставить на место книгу, которую он читал до прихода Элис. Говорил он вполне связно, но по походке сразу стало заметно, что он действительно порядком выпил.

Элис не хотелось видеть его таким, но в то же время она понимала, что, не будь Дэвенпорт пьян, их сегодняшний разговор вряд ли мог состояться. Не желая продолжать щекотливые расспросы, Элис поинтересовалась:

— Что вы читаете?

Реджи сунул томик в щель между другими книгами в переплетах того же цвета и провел пальцем по корешкам с золотым тиснением.

— «Одиссею», — ответил он. — Отец учил меня греческому в этой самой комнате.

— Ваш отец был ученым?

— Нет, но, как и многие образованные люди его поколения, он любил классическую литературу и искусство. Он целый год провел, путешествуя по Италии и Греции. — Реджи оперся спиной о дубовые книжные полки. — Мой отец был хорошим учителем.

В воображении Элис возникла отчетливая картина — она увидела перед собой отца и сына, склонившихся над раскрытой книгой, освещенной косыми лучами солнца, проникавшими в библиотеку через окно. Мужчина рассказывал мальчику о своем путешествии, а тот с жадным интересом слушал, стремясь узнать как можно больше. Элис сама училась математике и бухгалтерии подобным образом. Интересно, подумала она, Дэвенпорту так же сильно не хватает отца, как ей?

Элис знала, что отец Реджи умер. Она же потеряла своего из-за гнева и оскорбленной гордости, которые настолько овладели им и ею, что отторгли их друг от друга с такой же неизбежностью и так же непоправимо, как смерть.

— Меня не удивляет, что вам нравится «Одиссея», — сказала она, чувствуя, что у нее перехватило горло. — Вы похожи на ее главного героя.

Дэвенпорт криво усмехнулся:

— То есть на пройдоху, который в течение двадцати лет шатается по свету, пытаясь вернуться домой, и то и дело влипает в неприятности? Что ж, возможно, вы и правы.

— Несомненно. Мне, кстати, Одиссей всегда казался типичным повесой. Вспомните хотя бы историю с Цирцеей. — Элис взглянула на Реджи с откровенной симпатией. — Впрочем, для того, чтобы вернуться домой, вам потребовалось больше двадцати лет.

— Что ж, у Одиссея был стимул — его дожидалась верная Пенелопа, — сухо заметил Дэвенпорт и скрестил руки на груди.