История Крестовых походов - Дмитрий Харитонович

Трудно сказать, с какого времени (скорее всего, еще при Хасане ибн Саббахе) началась практика тайных убийств политических противников правителей Аламута. Убийства совершались специальными исполнителями — фидаями (по-арабски это значит «жертвующий собой»; отсюда современное «фидаин», то есть исламский партизан). Преемники Хасана объявили себя имамами. В 1256 г. монголы разрушили Аламут.

В 1126 г. исмаилиты проникли в Сирию. В 1141 г. (по другим данным, в 1163 г.) сирийский наместник аламутского имама Рашид ад-Дин Синан захватил горную крепость Масияф и объявил себя имамом. Его (и его преемников) именовали Старцем Горы. Его фидаи наводили ужас и на крестоносцев, и на Саладина, который совершил незадолго до 1187 г. поход на Масияф. Взять крепость ему не удалось, но Синан все же гарантировал султану безопасность. Старцу Горы приписывалось и убийство Конрада Монферратского. Злые языки даже утверждали, что подбил Старца на это дело сам Ричард Львиное Сердце, желавший освободить иерусалимский трон для своего ставленника. Впрочем, того же Старца (или кого-либо из его преемников) обвиняли в попытке тайного убийства самого Ричарда уже в Европе.

Вот с одним из таких Старцев (больше о вожде ассасинов около 1253 г. мы ничего не знаем) и столкнулся Людовик Святой в Палестине. Как утверждает хронист Гийом из Нанжи, сам Людовика никогда не видевший, Старец Горы направил во Францию тайных убийц к королю Людовику Святому. Но потом «Господь, планы которого превыше планов государей, изменил намерение старого царя, и вместо намеченного убийства он стал помышлять о мире. Старый царь отправил к королю Франции других посланцев, которые должны были опередить первых и предостеречь короля». Это, скорее всего, легенда. Однако переговоры между представителями главы ассасинов и Людовиком действительно велись. Начавшись в весьма конфликтной атмосфере, они привели все же к миру со Старцем Горы и обмену дарами, которые Жуанвиль, лично присутствовавший при переговорах, с восторгом описывает.

По его словам, «в числе драгоценностей, присланных королю, был хрустальный слон очень тонкой работы и животное, называемое жирафом, тоже из хрусталя, и много разных хрустальных яблок и настольные игры, в том числе шахматы; все эти предметы были усыпаны цветами из амбры, и амбра была прикреплена к хрусталю прекрасными виньетками из чистого золота. И знайте, что стоило гонцам открыть ларцы с дарами, как почудилось, будто вся зала наполнилась тонкими ароматами, — так они благоухали».

Можно ли счесть это попыткой заключить союз против египтян, явно недружелюбно относившихся к ассасинам (около 1260 г. мамлюкские султаны все же взяли Масияф), — неясно.

Людовик пытался обрести и других союзников. Из Святой Земли король отправляет к монгольским ханам своего посланца, монаха-францисканца Виллема Рубрука. Людовик желал и с монголами завязать дружеские отношения, явно направленные против мусульман. Планы его не вполне понятны, но они бесспорно относятся к Востоку, а не к Франции, хотя оттуда приходят тревожные вести.

Людовик так и не дождался подкреплений с родины. Но его послание вызвало довольно неожиданную реакцию. Послушаем Гийома из Нанжи: «1251. Чудо чудное и неслыханное приключилось во Французском королевстве. Главари разбойников, чтобы совратить простой люд и ввести его в соблазн лживыми фантазиями, притворились, что им были видения ангелов и явилась Пресвятая Дева Мария, повелевшая взять крест и вместе с пастухами и другими простолюдинами, избранными Богом, собрать некое подобие войска во спасение Святой Земли и отправиться туда на помощь французскому королю, а каким было это видение, они изобразили в виде ликов, вышитых на стягах, которые несли перед собой. Сначала они прошли по Фландрии и Пикардии, по деревням и полям, и трубными звуками, словно магнит железо, притягивали к себе пастухов и простонародье. Когда они пришли во Францию (так тогда именовали не только все королевство, но и — как в данном случае — Иль-де-Франс. — Д. Х. ), их было уже так много, что они начали, словно войско, разбиваться на сотни и тысячи, и, когда проходили по сельской местности мимо овчарен и отар овец, пастухи бросали свои отары и, будто в каком-то дурмане, даже не предупредив родных, присоединялись к этому преступному походу. Пастухи и простонародье поступали так, не ведая, что творят, но с самыми благими намерениями; однако было среди них немало бандитов и убийц, знавших о преступной цели, которую они втайне преследовали, и в этом их наставляли вожди, возглавлявшие войско. Проходя по деревням и городам, потрясая кинжалами, топорами и другим подобным оружием, они так запугали население, что ни один человек, даже наделенный властью, не осмелился выступить против них. В своем заблуждении они пали так низко, что совершали обряд обручения, раздавали кресты, давали отпущение грехов, однако все это притворно, и что еще хуже, так ловко втягивали в свое заблуждение добрых людей, что почти все они утверждали и даже верили, что еда и вино, которыми они снабжали участника похода, не только не отнимаются у них, но будто бы их становится еще больше. Видя, что народ впал в великий грех, священнослужители сильно опечалились; но стоило им выступить против этого заблуждения, как они навлекли на себя такую ненависть пастухов и народа, что многие из них, отправившись в деревню, были убиты и приобщились к сонму мучеников. Королева Бланка, которая в то время одна правила Французским королевством, и правила удивительно умело, дала им полную свободу действий, конечно, не потому, что встала на их сторону, но потому, что полагала, что они идут на помощь ее сыну, святому королю Людовику, и Святой Земле. Миновав Париж, они решили, что бояться уже нечего; они возомнили себя добрыми людьми, и не без основания, — ведь когда они были в Париже, где находится источник всякой мудрости (имеется в виду Парижский университет. — Д. Х. ), никто им и слова поперек не сказал. И раз никто их не сдерживал, они закоснели в своих грехах и только и делали, что воровали и грабили. Дойдя до Орлеана, они напали на университетских клириков и многих из них убили, но были убиты и многие из нападавших. Их главарь, которого они величали Учителем из Венгрии, придя со своим войском из Орлеана в Бурж, вломился в еврейские синагоги, уничтожил книги и незаконно лишил их всего имущества. Но когда он со товарищи уходил из города, жители Буржа с оружием погнались за ним и убили Учителя и почти всех его сообщников. После этого прочие, разбежавшись в разные стороны, были убиты или повешены за их злодеяния. Оставшиеся же улетучились словно дым».

Пастух и овцы. Средневековая миниатюра

Сравнивая это описание с другими, историки мучаются старой проблемой: насколько можно доверять источникам. Гийом из Нанжи, которому было не более года во время указанных событий (если он вообще к тому времени появился на свет), описывает их вполне правдоподобно. А вот другие — не вполне.

Мэтью Пэрис, современник похода, который назвали уже тогда походом пастушков (это название закрепилось и в современной науке), утверждает, что Учитель из Венгрии (видимо, монах-расстрига, заявлявший — основательно или нет, неизвестно, — что он родом из Венгрии) — это некий старец. Он якобы в 1212 г. организовал крестовый поход детей, принял в мусульманской Испании ислам и был послан египетским султаном, чтобы выдать последователям Магомета несчастную Францию, лишившуюся крестоносцев и осиротевшую без своего короля.