Александр Маккуин. Кровь под кожей - Эндрю Норман Уилсон

После того как Ли съехал от родителей, он успел пожить в нескольких сквотах и студиях. Кроме того, он снимал квартиры или жил у друзей; он часто переезжал с места на место, потому что владельцы затевали ремонт, продавали квартиры или хотели жить там сами. Разбогатев, он мечтал о собственном доме, где чувствовал бы себя в безопасности. В самом начале поисков дома на севере Лондона с ним связались представители газеты Independent on Sunday. Его попросили дать интервью для регулярной колонки «Идеальные дома». Интервью появилось в начале ноября 1996 года. Маккуин заявил, что его идеальное жилище должно находиться в уединенном месте, например в Испании, на склоне холма, с видом на море. «Меня влечет к морю, потому что моя планета – Нептун, а я – Рыбы по знаку зодиака», – сказал он. Из необходимых удобств он назвал хотя бы один диско-бар по соседству, предпочтительно для геев, и супермаркет, где продают белковую пасту «Мармайт», печеную фасоль и белужью икру. Дом его мечты должен походить на часовню Ле Корбюзье в Роншане. «Кроме того, в моем доме должна быть стеклянная крыша, чтобы я, лежа в постели, задирал голову и видел звезды. Очень приятно смотреть на звезды с любимым человеком». В доме должно быть пять спален; стены в нем из трехдюймовой стали, так что «даже в случае атомной войны он не взлетит на воздух». В доме должно быть три санузла; в одном он разместил утопленную ванну. «Мне представляется обстановка готической темницы; такая ванна также служит сауной и комнатой для сексуальных игр… Для поддержания атмосферы я бы поместил туда несколько ремней и ошейников и запустил крыс. Звукоизоляция станет большим плюсом». Для гостиной он придумал стеклянный стол и стулья, подвешенные к потолку, «парящие над полом, чтобы ноги не касались земли». Кроме того, в своих мечтах он представлял в полу гостиной пруд с рыбками в форме восьмерки. Через него должны быть перекинуты мостики. Кухню Маккуин хотел из нержавеющей стали и гранита; он сообщил, что любит готовить, но терпеть не может мыть посуду, поэтому ему нужна либо встроенная посудомоечная машина, либо он наймет «цыганскую семью», которая этим займется. В идеале он не хотел бы иметь соседей; дом его мечты окружает огромный парк на 200 квадратных миль. Он не станет стричь газон и подравнивать деревья. Над дверью он бы повесил девиз: «Входите на свой страх и риск».[522]

Майра, его соседка по квартире, очень расстроилась, узнав, что он съезжает с Хокстон-сквер, но помогала ему в поиске дома. Друзья посмотрели всего два, прежде чем Ли понравился трехэтажный дом в георгианском стиле, последний в ряду ленточной застройки. Дом находился в Ислингтоне, по адресу Коулмен-Филдз, 9. «Я сказала: «Ли, ты посмотрел всего два дома». Мне не очень понравился тот, который он выбрал. Но он сказал: «Нет, я его покупаю».[523] Маккуин оформил покупку 17 декабря 1996 года; он заплатил за дом 260 тысяч фунтов и еще много тысяч истратил на ремонт. Хотя его мечта о прудике с рыбками в гостиной не воплотилась в жизнь, он заказал аквариум, который должны были встроить в стену столовой.

Конец 1996 и начало 1997 года стали для Маккуина сложным периодом. Он подписал контракт с Givenchy в середине октября, и у него оставалось всего одиннадцать недель для подготовки к первому показу коллекции от-кутюр, который был намечен на январь. Маккуин и его команда постоянно перемещались из Лондона в Париж, где они обитали в четырехкомнатной квартире возле площади Вогезов. «Во-первых, квартира была пустовата; ее только что покрасили и отремонтировали, – вспоминает Кэтрин Брикхилл. – Помню, он все предлагал купить большую банку красной краски и расплескать ее по всей квартире».[524] На деньги, полученные от Givenchy, Ли смог также запустить свою линию одежды. Перемены начались с переезда на новое место, в студию на Ривингтон-стрит, за углом от Хокстон-сквер. Один обозреватель назвал ее «лагерем под девизом «Герои сериала «Молодежь» встречаются с противниками дорожного строительства»… Вместо занавески на одном окне приколота рваная тряпка. Посреди комнаты стоит заляпанный краской манекен, увешанный старыми газетами. На стене висит стенд, к которому приколоты фотографии моделей в диапазоне от Ясмин Ле Бон до каких-то молодых женщин, по сравнению с которыми Карен Элсон кажется красоткой с коробки шоколадных конфет».[525] Сара Бертон, которая ради работы у Маккуина отказалась от места у Кальвина Кляйна, вспоминает: перед тем как Ли приступил к работе в Givenchy, у них был всего один стол для раскроя ткани, который раньше принадлежал BodyMap и Flyte Ostell, «а стулья были низкими, и приходилось тянуться… Когда Ли попал в Givenchy, мы получили стулья, которые доставали до стола. И он очень радовался. Он понял, что теперь, с деньгами, он сможет делать то, чего никогда не делал раньше».[526]

Ли не собирался учить французский язык, но надеялся, что сумеет общаться с «маленькими помощниками» в ателье при помощи мимики и жестов. «Помню, я был с ним в примерочной, и он попросил парня ушить плечо, «un petit pois», «на горошинку», – говорит Саймон Англесс.[527] Ли показал ему первые вещи для коллекции от-кутюр, но Саймону они показались никуда не годными, и он попросил его начать все сначала. «Нельзя ожидать, что Александр Маккуин займет пост – и сразу же создаст шедевр на уровне заранее нарезанного хлеба», – ответил Ли.[528]

Методы работы Маккуина ошеломили старых сотрудников Givenchy. «Наш дом владеет замечательной технологией, но она строго классическая, – говорил Ришар Лагард, старший закройщик в Givenchy. – Мы не привыкли к потрясениям, нам пришлось полностью изменить стиль работы».[529]

В декабре Ли и Меррей решили отдохнуть от подготовки к показу и съездили в Нью-Йорк на гала-представление Института костюма при Метрополитен-музее, посвященное 50-летию основания дома Dior. В тот вечер за ужином они беседовали с принцессой Дианой, на которой было платье из темно-синего шелка от Dior, созданное Джоном Гальяно, которое, как сказал Меррей, было «похоже на ночнушку». До отлета, в аэропорту Хитроу, Ли и Меррей решили заказать устрицы. Маккуин съел одну и тут же объявил, что они несвежие, но Меррей прикончил все и запил их двумя бокалами шампанского. За ужином в Метрополитен-музее Меррею стало нехорошо; когда они приехали в отель, вновь открытый «Сохо Гранд», ему пришлось запереться в ванной. На следующий вечер Маккуина пригласили на ужин Дэвид Боуи и его жена Иман; поскольку его бойфренд плохо себя чувствовал и не смог пойти, Ли взял с собой свою ассистентку Трино Веркаде. «На следующий день Дэвид позвонил в отель и пригласил меня к себе; я приехал к нему домой и увидел, что он заворачивает рождественские подарки, – вспоминает Меррей. – Он сделал мне две чашки черного кофе и показал произведение искусства, шар, который катался по полу».[530] Боуи рассказал, что «вещи Маккуина произвели на него такое впечатление, что он выхватил чековую книжку, собираясь купить их все».[531] На Манхэттене Меррей и Ли встретились с Шоном Лином; на фотографиях, сделанных в то время, можно увидеть трех друзей в пальто; они стоят у катка на Рокфеллер-Плаза и улыбаются в объектив.