Трафальгар. Люди, сражение, шторм - Тим Клейтон

Франсиско Хавьер де Уриарте, командир линейного корабля «Сантисима-Тринидад», уверенно утверждал, что «Виктори» образовал "совместно с трехдечниками «Темерер» и «Нептун» строй, практически параллельный нашему, образованному «Буцентавром», «Тринидадом» и «Героем», с доблестным и отважным намерением прорвать строй между «Тринидадом» и  «Буцентавром»".

Несколько британских свидетелей подтверждали, что Нельсон не направлялся к «Буцентавру», а, скорее, шел вдоль франко-испанского строя. В неопубликованном отчете помощника хирурга Уильяма Вестернберга отмечалось, что сначала противник начал обстреливать британский флагман, который вскоре открыл ответный огонь "из орудий левого борта по неприятельскому авангарду, спускаясь вдоль их линии строя".

К двенадцати двадцати флагманский корабль подвергался сосредоточенному огню, результаты которого становились более эффективными по мере того, как дистанция сокращалась. Секретарь Нельсона Джон Скотт разговаривал с Харди, когда пушечное ядро прошило его насквозь. Чарльз Адэр и какой-то матрос оттащили его останки в сторону. Нельсон спросил: "Это был Скотт, тот, которого сейчас убило?" Адэр подтвердил это, и Нельсон пробормотал: "Бедняга!"

Бешено вращающийся книппель с «Тринидада» пролетел вдоль палубы, разорвал несколько снастей и уложил на месте шеренгу из восьми морских пехотинцев, выстроившихся на полуюте. Второй лейтенант Льюис Ротлей, двадцатилетний уэльсец, был сбит с ног одиночным металлическим брусом длиной шестнадцать дюймов, который он сохранил у себя после битвы в качестве сувенира. Нельсон приказал Адэру рассредоточить своих подчиненных, и в этот момент другое ядро разбило нагеля брасов на квартердеке и, срикошетив, промчалось между Харди и Нельсоном. Они остановились и осмотрели друг друга на предмет ранений. Деревянный осколок оторвал пряжку с обуви Харди и оцарапал его ногу. Нельсон улыбнулся: "Слишком жарко становится, Харди, но это долго не продлится". Он навязал противнику эту битву, к которой давно стремился.

Но самому флагманскому кораблю теперь приходилось туго — крюйс-стеньга обрушилась, лиселя и лисель-спирты были разбиты. Потеря парусов уменьшила его скорость с медленной ходьбы до передвижения ползком, но он продолжал продвигаться благодаря тому, что оставшиеся громадные паруса все еще ловили слабеющий бриз.

Примерно в двенадцать двадцать пять, сменив заряды орудий левого борта с двойных ядер на одиночные, экипаж «Виктори» ждал команды на открытие огня. В запальные отверстия уже был помещен порох, насыпан он на всякий случай и на запальные полки, командиры расчетов склонились над своими орудиями. Каждый из них снял просаленную крышку с запальной трубки, взвел орудийный замок и предупредил своих людей командой «Товсь!». Те посторонились, уходя с линии отдачи орудия. В двухстах ярдах от «Тринидада» командиры орудий, стоя сбоку от них, дернули за лини спусковых механизмов, орудия рявкнули и откатились назад. Тотчас расчеты орудий принялись за знакомое по многочисленным тренировкам дело.   По команде «Банить стволы!» два моряка вставляли в ствол банник с влажным, бараньего меха оголовком, чтобы очистить ствол от тлеющих остатков несгоревших картуза и пороха. Помощник командира орудия в это время закрывал пальцем запальное отверстие. По команде «Зарядить картуз!» «пороховой юнга» подавал картуз заряжающему, который вставлял его в дуло и проталкивал в ствол до упора прибойником. Командир орудия вставлял в запальное отверстие протравник для того, чтобы проверить, дошел ли картуз до места. «Зарядить ядро!» — по этой команде заряжающий вставлял ядро в дуло и также проталкивал его прибойником до упора.  «Вставить пыж!» — заряжающий вставлял пыж и трамбовал его до упора, чтобы ядро не перекатывалось внутри ствола. «Выкатить орудие!» — по этой команде весь расчет брался за лопаря пушечных талей, с помощью которых орудие выдвигалось в положение стрельбы таким образом, что дуло орудия выглядывало из пушечного порта. Орудие выравнивали с помощью гандшпугов, командир проверял возвышение, а его помощник прокалывал протравником картуз, вставлял запальную трубку и снимал с неё крышку. Командир взводил орудийный замок, подсыпал порох на полку  — орудие готово к стрельбе.

«Товсь! Огонь!»

Пока британские корабли приближались, командир «Редутабля» Жан-Жак Люка собрал некоторых командиров орудий на баке и показал им воочию, что большинство выстрелов, сделанных Объединенным флотом по «Виктори», ложатся недолетом. "Я приказал им целить выше, по рангоуту и такелажу, и стрелять прямой наводкой". С самого начала своей карьеры Люка попал под покровительство Латуш-Тревиля. Во время Американской войны он служил на фрегате Латуша и показал себя настолько способным офицером, что Латуш-Тревиль отдал под его команду один из взятых призов. Люка происходил из такого же среднего класса, как и английские капитаны Харгуд и Кук. Но во французском королевском флоте это происхождение почти наверняка не дало бы ему подняться по служебной лестнице выше статуса уорент-офицера. По этой причине, среди прочих, Люка приветствовал революцию, и новый режим вскоре сделал его офицером. Он был небольшого роста, худощав, но весьма решителен, и постоянно натаскивал свою команду, чтобы она соответствовала его стандартам. Один из первых пристрелочных выстрелов попал прямо в фор-марса-рей «Виктори», и его экипаж разразился ликующими криками.

Капитан Жан-Жак Маженди понял, что «Виктори» (который он идентифицировал по адмиральскому флагу) намеревается пройти между его кораблем и «Тринидадом», который находился менее чем в двухстах ярдах у него по носу. "Мы обрадовались этому, так как у нас все было готово к абордажной схватке", доносил Маженди в своем рапорте. Де Уриарте обстенил грот-марсель и крюйсель «Тринидада», сбавляя свой ход для того, чтобы уменьшить разрыв линии, в то время как «Буцентавр» продолжал двигаться, как и прежде. На обоих кораблях экипажи количественно превосходили команду «Виктори», не считая того, что на «Тринидаде» находилось около четырех сотен солдат. Если они сумеют свалиться вплотную с «Виктори» и завязать абордажную схватку, то положение флагманского корабля Нельсона станет критическим.

Но когда «Виктори» подошел на расстояние ружейного выстрела — около ста ярдов — от «Буцентавра», он внезапно повернул вправо, как бы намереваясь пройти по корме француза. Возможно, Нельсон и Харди сочли невозможным пройти по носу «Буцентавра», но не исключено, что это изменение курса произошло непроизвольно, так как штурвал «Виктори» в этот момент был разбит пушечным ядром, и управление кораблем на короткое время было утеряно. Томас Аткинсон, йоркширец, служивший штурманом в течение семи лет последовательно на всех флагманских кораблях Нельсона, бросился вниз в кондуктóрскую кают-компанию, чтобы перевести управление на аварийное рулевое устройство. На «Редутабле» Люка понял, что только его корабль может закрыть прореху в строю по корме «Буцентавра» и помочь своему адмиралу в сражении со знаменитым Нельсоном. Он приказал прибавить парусов.

Солдаты с «Буцентавра» поливали «Виктори» ружейным огнем, а артиллерия «Буцентавра», «Тринидада» и «Редутабля» причиняла значительные повреждения его рангоуту и такелажу. Воздух был заполнен картечью и книппелями. Потери