Пепел прошлого - Галина Владимировна Романова

– Какую?

Усов тогда так разозлился, что даже перепугаться не сумел. И не сразу дошло до него, чем ему может грозить должностная халатность.

– Кто отвечал за выезд сотрудников на место преступления, майор? – уточнил Звягинцев, делая какие-то пометки. – Я имею в виду убийство Валентины Толкачевой.

– Ну, кто… – Он попытался вспомнить. – Данила группу возглавил.

– Группу из всех сотрудников отдела? Вы что, майор… – Звягинцев тогда поднял на него ледяные глаза. – Совсем страх потеряли? Поехали из любопытства, что ли? Или нарочно пытались уничтожить все следы? Кто звонил?

– Куда? Когда?

Он ненавидел в этот момент Звягинцева всей душой – и не потому, что тот сидел в рабочем кресле за столом, к которому Усов уже успел привыкнуть. Старый, матерый мент начинал о чем-то догадываться, а этот всегда доводил дело до конца.

– Как вы узнали, что Валя в петле болтается? Кто-то увидел и позвонил? Кто, майор? Вызов на место преступления должен быть зафиксирован в журнале.

– Да, должен.

– А почему я его там не нашел? – Звягинцев толкнул к нему по столу журнал из дежурки. – Здесь нет ни одного зафиксированного звонка.

– Ну… Просто не записали.

– Да? Это точно? Кто в ту ночь дежурил? Кто его менял? – Подполковник принялся листать журнал дежурств. – Ага, вижу: дежурил Сугробов, менял Иващук. Все как положено: сдал, принял.

– Ну вот. У них и надо спросить, почему не записали вызов.

Он понимал, что бледен до синевы и его бледность может насторожить Звягинцева, но справиться со страхом не мог. Словно кислота заливала его изнутри, заставляя сердце биться в бешеном ритме, а пот – струиться по спине. Усов изо всех сил желал, чтобы подполковник этого не заметил.

– Я спросил у них, Сережа, – по-свойски ответил ему Звягинцев. – Они не принимали вызова.

– Как это? – Ему удалось ловко разыграть изумление.

– Никак. Не было никакого вызова.

– Они врут! – отреагировал он возмущенно.

– Нет, не врут. Я запросил распечатку звонков за те сутки. Не было никаких звонков о женщине в петле, обнаруженной в лесополосе, даже анонимных.

– Бли-ин… Тогда я не знаю, товарищ подполковник. – Он высоко поднял плечи и резко их опустил. – Надо разбираться. Вообще-то, когда я приехал в то утро на службу, группа уже была в сборе.

И вот тогда Звягинцев поднял на него тот самый скверный взгляд, который сказал ему все. Он ему не верит! Он его подозревает! Во всех смертных грехах, твою мать!

Подполковник посадил его в архив и заставил перебрать дела десятилетней давности, которые не были раскрыты, разложить их по датам и сложности. Зачем ему это понадобилось – он не сказал. Работы было на пару недель: их архив был большим, отдел обслуживал целых шесть населенных пунктов, включая Залесье. Основную часть документов уже передали в областной архив, но и осталось немало.

– Что он хочет там найти? – спросил его закадычный друг Данила, когда они тем же вечером решили выпить пива.

– Не знаю, но думаю, что он скорее хочет меня отодвинуть как можно дальше от всей этой хреновни, чтобы под ногами не путался. Еще этот гребаный звонок!

– Какой звонок? – не понял Данила.

– Звонок, которого не было…

– Сережа, – окликнула его жена, когда он уже открыл входную дверь.

– Да.

– У тебя все в порядке?

– В смысле? – Он обернулся и тут же почувствовал дискомфорт в ногах.

– В поселке что-то нехорошее про ваш отдел говорят.

Жена опустила голову и заправила взлохмаченные со сна волосы за уши.

– Что говорят? – Он сделал непонимающее лицо.

– Вы тут всяких бандитов крышуете. – Она вскинула глаза и отшатнулась, так напугал ее его взбешенный вид. – Ты чего, Сережа?

– Да не пошли бы вы все! – заорал он и, пинком отбросив дверь, выскочил на улицу.

Усов не поехал на машине – ходьбы до отдела было всего ничего, – но то, что погорячился, он понял уже через двадцать метров: туфли жали в мизинцах нещадно.

– Новые они у нее! – скрипел он зубами, обходя подмерзшие лужи. – Вот они новые-то! Уже и малы! Надо было в старых… Надо было в старых идти…

Она была права – его стареющая, надоевшая жена: старые ботинки всегда были его талисманом. И сейчас, неожиданно поменяв их на новые, он просчитался и понял это, едва войдя в отдел. Много, слишком много тревожных признаков встретило его за дверью.

Сержант Иващук, сидевший за телефоном в дежурной части, сдержанно поздоровался, но не по имени и отчеству, как бывало всегда, а назвал майором. Первый тревожный звоночек.

Данила, заметив, как он вошел, резко подался назад в свой кабинет, хотя уже выходил оттуда. Второй тревожный звоночек.

Ну и третий – это то, что его сразу вызвали к Звягинцеву, он еле успел куртку снять. А там Родионов и еще какой-то парень в звании капитана.

– Разрешите войти?

Он очень старался над походкой – надо, чтобы она была легкой, пружинящей, и ничто не показывало, как давит его груз страшного предчувствия. Не шаркать, не сутулиться.

Потом взгляд… Открытый, не бегающий.

Голос… Четко произносящий слова, не дребезжащий, не срывающийся.

– Входите, майор. Присаживайтесь.

Звягинцев указал ему на стул, который почему-то стоял в середине кабинета, а не у стола совещаний, у окна или стены. Его будут допрашивать! Ледяным потом прилепило форменную рубашку к спине. В груди сдавило так, что он все же ссутулился, и легкой походки не вышло. Он начал шаркать по полу и морщиться от того, что болели мизинцы.

Усов послушно уселся на стул, специально выставленный именно так. Это был психологический прием, и он сработал. Майор не был в замешательстве, нет. Он был в ужасе. Он все понял и не знал, что ему дальше делать.

– У майора Родионова имеются к вам вопросы, Сергей Иванович. Вы готовы ответить на них? Или затребуете адвоката? – произнес Звягинцев, рассматривая Усова как потенциальную жертву.

– Готов. И адвоката, думаю, не понадобится. – Он вдруг шлепнул себя ладонью по лбу. – Товарищ подполковник, я же вспомнил, от кого поступил звонок о повешенной женщине.

– Да? И от кого же? – Тот сделал вид, что заинтересован.

– От Чашкина. Чака, – глянул он широко распахнутыми и, как ему казалось, честными глазами на коллег. – Он позвонил мне, не помню, на домашний или мобильный и…

– Пока вы окончательно не заврались, майор, предупрежу, – встал перед ним Родионов. – Мы проверили телефоны Чашкина. Их у него обнаружилось целых три, но ни с одного из них он вам не звонил ни на мобильный, ни на домашний. У вас вообще в те сутки не было зафиксировано ни одного подозрительного входящего вызова. Кроме звонков от жены, ее брата и вашего друга Данилы. Неужели кто-то из них сообщил вам о погибшей Толкачевой?