Игра без правил - Энтони Гальяно

— Ты задержал квартплату, — сказал Стернфелд. — Как обычно.

— Меня никто не искал в последнее время? — спросил я.

— Полицейские, пару дней назад. В штатском, но со значками. Я сказал им, что ты смылся, не заплатив. По-моему, они были не шибко разочарованы.

— Они обыскали квартиру?

Я сразу вспомнил о пятидесяти «штуках» под раковиной. Объяснить их наличие было бы затруднительно.

— Они обыскали ту, которую я показал, — двести четвертую, — лукаво улыбнулся Стернфелд. — Соседнюю. Но пустую.

Он пожал плечами.

— Что я могу сказать? Наверное, у меня старческое слабоумие.

— Зачем вы это сделали? Вам грозят неприятности.

— Потому что они понравились мне даже меньше, чем ты.

— А кроме полицейских никто не заглядывал? — спросил я.

Стернфелд обиженно поерзал костылем по асфальту.

— Черт побери, я похож на консьержа? Ты не ответил по поводу квартплаты. Не думай, что я не заметил, мистер умник.

— Бросьте, Стернфелд. Мы, ньюйоркцы, должны держаться вместе. Получите вы свои деньги.

— Ладно, чертяка. Пару дней назад заглядывал здоровый верзила и спрашивал тебя, но он мне не понравился, и я сказал, что ты переехал. Вылитый фашист, мать его. Друг, что ли?

— Нет, что вы.

Я оглядел Стернфелда. Старику сто лет в обед, у него все возможные болячки, кроме проказы, но время так и не смогло пригвоздить его к земле. Он работал таксистом в Нью-Йорке, за несколько лет накопил денег на собственную машину, а потом еще на девять. Десять лет назад после смерти жены он переехал во Флориду и купил «Герб Ланкастера». Во Вторую мировую он воевал в Северной Африке и с тех пор носил в правом плече кусок шрапнели. Если вы думаете, что старик ворчит на меня, посмотрели бы вы, как он разговаривает с людьми, которые ему действительно не нравятся.

— Ну, чего уставился? — спросил он.

— Да нет, ничего. Как вы себя чувствуете?

Он сплюнул в кусты.

— Отлично. Только что звонила младшая дочь, сказала, что она теперь лесбиянка, но я уже так стар, что мне просто насрать. К тому же у меня полно внуков — и все как один полудурки. А вообще все путем.

— Слушайте, — сказал я, — я сейчас поднимусь к себе и пару недель посплю. А потом мы с вами совершим ночной налет на Лас-Вегас, пройдемся по забегаловкам и сыграем в «очко». Вы, наверное, уже устали от бинго.

Стернфелд оживился.

— Звучит заманчиво, — ухмыльнулся он. — Вот будет потеха, если все, кого я знал в Вегасе, еще живы. Кстати, про квартплату не забудь, хрен лохматый.

— Я слышал. Завтра, ладно? Мне просто надо поспать.

— Ну, спи. Мне-то что. Только не помри раньше, чем заплатишь.

С этими словами он развернулся и, постукивая костылем по тротуару, поковылял прочь.

Я достал запасной ключ, который держал под кондиционером, и открыл дверь номер 206. Все вещи стояли на прежних местах, и я был рад своему возвращению. Впрочем, приятно и то, что я вообще жив. С полок смотрели книги, мои старые друзья: Монтень и Данте, Шекспир и Микки Спиллейн — вся классика. Я прошел в крошечную кухоньку и улыбнулся грязным тарелкам в раковине. Их вид был мне странным образом приятен: значит, человек оставил дело незаконченным, но завершить его еще не поздно. В холодильнике обнаружилась упаковка из шести банок пива, и я подумал, что в самом деле достиг земли обетованной. Неизвестно, правда, сколько оставалось жить моему оазису.

Я вернулся в комнату, выдернул из розетки телефон и прикрыл жалюзи. Включил кондиционер и поставил потолочный вентилятор на медленную скорость, чтобы поступающий свежий воздух неспешно кружился по комнате, как соломинка в стакане. Потом сел на диван, откупорил пиво и расслабился. Мне было хорошо. Весь фокус в том, чтобы не думать. Я положил револьвер Уильямса под диванную подушку, откинулся и стал ждать, не нарушит ли что-нибудь мой покой.

«Пусть приходят, — думал я. — Мне безразлично, придут за мной или нет».

Но в глубине души я надеялся, что если придут, то не сегодня и не завтра. Тогда я успею допить пиво, а может, даже открою еще. Я не звал неприятности, мне было просто наплевать. Это долгое сумасшедшее лето закончилось, и я слишком устал, чтобы думать. Пусть приходят.

Следующие полтора дня я провел навеселе, не выходя из дома и заказывая еду по телефону. Вид у меня, должно быть, оставался безумным, поскольку никто из посыльных не смотрел мне в глаза, а один даже убежал, не взяв чаевые. Вот что происходит, когда перестаешь бриться. Во вторник вечером меня захлестнуло такое раздражение, что я понял — надо прогуляться. Я обул «найки», натянул шорты и открыл заднюю дверь. Влажность понизилась, а с севера дул неожиданно холодный ветер. Было девять часов. Я вышел на улицу и стал ждать выстрела. Когда его не последовало, я побежал. Обычно я занимаюсь на пляже, но в последнее время мне хватило пробежек по песку. Кроме того, у воды довольно темно, и нет смысла испытывать судьбу.

А в среду в семь утра позвонила Сюзан. Говорила она сухо и спокойно, просто передавала информацию, никаких чувств, никакого волнения в голосе. Она сообщила, что заедет за мной в восемь тридцать. Если бы ее услышал посторонний, то подумал бы, что мы не знакомы. Может, так и есть? Я принял душ и извлек из шкафа свой единственный костюм. Это была изящная пара цвета хаки, я всего один раз ее надевал. Костюм оказался немного помят, но мне же не на собеседование идти, так что я надел светло-голубую рубашку и дополнил наряд черным галстуком, который все-таки удалось обнаружить после долгих поисков.

Когда я вышел, машина Сюзан уже стояла перед домом. Небо было затянуто облаками, на мостовой блестели лужи. Когда я сел рядом, Сюзан не произнесла ни слова. Я заключил, что утро будет не особенно радостным. Молчание меня не смущало — скорее, меня одолевали мрачные мысли о тюрьме. Когда-то я пообещал матери, что постараюсь всегда ее избегать. Это не единственное, в чем я разочаровал старушку. Однажды она сказала, чтобы я каждый день старался приобрести по новому другу, но беглый взгляд на последние события показывал, что и в этой миссии я не преуспел.

— Что сегодня на повестке дня? — спросил я будничным тоном.

— Твоя задница, что же еще?

Спустя несколько минут мы вошли в конференц-зал на шестом этаже правительственного здания с круглым столом в артурианском стиле, окнами от пола до потолка и затертым ковролином на полу. Там находилось человек десять полицейских, в том числе Хакбарт, и никто, похоже, не был рад моему появлению. Хакбарт стоял у окна, прихлебывая кофе из термостаканчика. Он бросил на меня сердитый взгляд, возможно, не последний на сегодня. За его спиной я увидел стаю грифов, описывавших ленивые круги вокруг Башни свободы, и понадеялся, что это не знамение.

Хакбарт улыбнулся Сюзан и протянул ей стаканчик. Я тоже взял кофе. Затем все расселись вокруг стола. Вид у них был пугающе серьезный. Люди начали представляться. Тут присутствовали: ЦРУ, ФБР, Агентство по борьбе с наркотиками, таможня, береговая охрана, полиция Майами и Майами-Бич. В этот момент я точно был самым охраняемым человеком в мире. Я, правда, не заметил представителей Лиги справедливости,[22] но не сомневался, что под столом сидит Бэтмэн с диктофоном.