Долгое молчание - Этьен ван Херден

Так что появление странной троицы этим утром оказалось приятным сюрпризом. Сначала из-за двери выглянула огромная подозрительная собачья голова, потом вошла девушка с прелестными грудками, вздымающимися под майкой с рисунком Столовой Горы — зрелище, из-за которого все мужчины города потеряли голову, и наконец, держась за ее руку, сморщив нос и принюхиваясь, пытаясь определить, где же он находится, вошел один из тех военнопленных, Сальвиати, слепоглухонемой.

Смотри Глубже сообразил — это особый день. Старик никогда никуда не выходил, а тут ему позволили бродить, держась за руку молодой женщины. А пес генерала, который терпеть не мог никого, кроме старого итальянца да самого генерала? Он тоже здесь. Смотри Глубже наливал пиво в высокие кружки и смотрел, как Инджи усаживает старика на стул. Она взяла пивную кружку, вложила ее в руку старика, обмакнула мизинец в пену и провела по его губам.

Бармен смотрел, как старик лизнул ее мизинец и повернул к ней лицо, когда Инджи убрала руку, как он слегка наклонился к ней. Потом поднес кружку ко рту и начал пить, долго и жадно, и пена текла по его подбородку на стойку, а Инджи смотрела и улыбалась, и пес поднял голову и негромко гавкнул. По улице медленно проехал мимо «Плимут», а следом ехал «Мерседес» мэра Молоя с тонированными окнами. Как будто обе машины патрулировали территорию, опасаясь вторжения девушки из Кейптауна. Как будто они наблюдали и взвешивали; пульсирующие, бдительные двигатели; они не случайно завернули за угол, а сознательно давали знать о своем присутствии.

Инджи подняла свое пиво, и щеки ее запылали. Смотри Глубже налил себе первую в этот день кружку пива — большую, из бочки, с густой пеной, как раз такое, как он любил — а солнце снаружи пекло просто убийственно. Инджи начала нежно массировать шею итальянца, и он застонал, как старый пес. Александр, ревнуя, придвинулся ближе и положил голову ей на бедро, а она засмеялась и погладила и его тоже.

Инджи и Смотри Глубже ухмыльнулись друг другу, и Смотри Глубже опять начал рассказывать о жителях Йерсоненда. Она особенно интересовалась семьей Джонти Джека: Летти Писториус и Большим Карелом Бергом, дедом, который фельдкорнетом разъезжал с черной повозкой, запряженной быками, и семейными связями между Бергами и Молоями, которые, согласно преданию, имели общих предков: Энсина Молоя, легендарного свободного раба и офицера Четвертого Корабля, и Титти Ксэм, девушку-бушменку, которая обожала исполнять скользящие танцы при свете полной луны, обернув вокруг лодыжек бусы из страусиных яиц.

Смотри Глубже не много знал о туманном прошлом, зато мог рассказать ей про Джонти Джека, человека, ушедшего от повседневной жизни Йерсоненда, художника горы, того, кто первым увидел скульптуру — тут Смотри Глубже Питрелли показал на Марио Сальвиати — в тот день, когда его мать, Летти Писториус, взяла его с собой, чтобы взглянуть на статую Благословенной Девы Марии на Горе Немыслимой.

Рыжеволосый ребенок покрылся мурашками, рассказывал Инджи Смотри Глубже, и с того времени Джонти Джек безнадежно пристрастился к величайшему греху человечества — подражанию Богу, сам высекая образы. Многие люди в округе, говорил Смотри Глубже, верят, что Всемогущий никогда не простит Джонти, потому что он делал изображения Господа и его созданий, хотя библейские заповеди запрещают это.

И люди говорят, сплетничал он дальше, вытирая воображаемые пятна с барной стойки, полируя и переставляя стаканы и одновременно глядя одним глазом в окно, чтобы ничего из происходящего снаружи не ускользнуло от его внимания, люди говорят, что наказание фельдкорнета Писториуса перешло на Джонти Джека в виде сумасшествия и художественного вдохновения; одержимость образами и формами и всеми видами непостижимого…

Он наклонился к Инджи и произнес:

— А знаете, мисс? Говорят, что в горах есть место, где он устроил дьявольский сад со всякими изображениями и распутными вещами, скульптурами адских птиц и снов сангомы.

Смотри Глубже так возбудился, что слегка окосел. Вот человек, который проживает свою жизнь, думала Инджи, среди самых разных пьяных баек, и редко выходит отсюда, чтобы проверить услышанное или сравнить его с действительностью.

— Адские птицы? — переспросила она.

— Да, — кивнул Смотри Глубже. — Да возьмите хотя бы эту новую историю про Спотыкающегося Водяного, статую, которая выросла из земли. Со всем моим уважением, мисс, я слышал, что художественная галерея послала вас сюда из-за этой скульптуры. Да только люди в Йерсоненде считают, что эта статуя родилась из идолопоклонства, что она возникла, как поганка. Одним прекрасным утром она вдруг появилась там. Поганка от дьявола.

Это сангома заколдовала фельдкорнета Писториуса, услышала Инджи от Смотри Глубже, да и от всех остальных, куда бы ни пошла; старая женщина-кхоса прокляла черную повозку. Проклятие перешло и на потомков Писториуса, а Джонти один из них, всякому это известно, и люди говорят, что до сих пор можно увидеть в лунные ночи, как черная повозка с быками ковыляет по равнинам.

Буквально неделю назад повозку заметили на дальней стороне Каменистых Равнин, со стороны Промывки. Она все тащится со своим грузом золота и Маленькими Ручками, и никогда не останавливается на отдых, все равно что «Летучий Голландец» или Четвертый Корабль, который каждый месяц в новолуние опять идет ко дну со всеми своими муками, и воплями, и страданиями. Все то же самое золото, и его заново хоронят, оно всегда утопает в крови, всегда погружается на дно моря, где его покрывают зыбучие пески. Вот почему генерал никогда не умрет: виной тому многолетняя неутоленная жажда и скорбь долгих лет неисправленных ошибок…

Инджи рассматривала потное, красное лицо напротив, слегка косящие глаза и заляпанный белый передник. Всякий раз, как он исчезает за перегородкой, думала она, он делает еще глоток бренди: я чувствую запах. Она посмотрела на жесткие волосы на руках бармена и подумала: ничего удивительного, что Джонти Джек предпочитает жить-наверху, на горе, ничего удивительного, что он отвернулся от этих вырождающихся идиотов, которые придерживаются своих старых привычек, будто ничего не изменилось.

— Дайте, пожалуйста, мистеру Сальвиати еще пива, — попросила она, лишь бы перекрыть поток слов, лившихся изо рта Смотри Глубже, — или нет, лучше принесите разных напитков, а он понюхает и покажет, чего хочет выпить.

Смотри Глубже выстроил перед стариком целый ряд открытых бутылок: коньяк, виски, ликеры, десертное вино, белое вино, красное вино, шерри и портвейн. Ему понравилась игра.

Инджи взяла старика за руку и провела ею по бутылкам. Потом одну за другой стала подносить их к его носу. Как и всегда, лицо Сальвиати оставалось неподвижным. Но он все же понял, чего от него ожидают, немного поколебался, и камень в его ладони звякнул о бутылку граппы.

Инджи и Марио Сальвиати были немного «под мухой», когда все-таки вышли из паба с догом Александром. Бармен стоял в тени веранды и махал им вслед, и их утренние тени протянулись перед ними, когда они не спеша побрели в сторону Жирафьего Угла, а потом по Дороге Изгнания к Кровавому Дереву. Наконец они выбрались на тропинку и медленно стали подниматься к Кейв Горджу.