Трудно быть другом - Виктор Штанько

Впереди замерцал неровный свет. Возле костра, разложенного на куске жести, сидели трое пацанов – старые знакомые. Это уже не соплята, а вполне серьезные бомжи. Они даже не дернулись, когда подошли Андрей, Денис и Серж.

– Пожрать принесли? – деловито спросил самый старший, который называл себя то Ван, то Борька, короче – Ван-Бор. Так его все зовут. В этих местах пацаны меняют свои имена, фамилии, скрывают, где их дом родной. И очень любят сочинять всякие страшилки о своей прошлой жизни. – Мы как раз навострились поужинать! – продолжал Ван-Бор.

– Обойдетесь. Смотрю, разбаловали вас тут, – сказал Серж.

– Совсем не жалеешь детей, командир! – хмыкнул Ван-Бор.

– А что вас жалеть? Красиво здесь устроились.

– Уметь надо, господин Доктор! – хихикнул Ван-Бор, снимая с головы наушники крутого плеера. – Не желаем послушать? Клёвый отрыв! Болт, Зубатый, чего спим? Усадить гостей! Сейчас мы им коньячок изобразим. А то давно не виделись! «Пять звездочек», не какая-то там мозольная жидкость! В хрусталь нальем! И культурно побазарим.

Пацаны скатились с кресел.

– В другой раз побазарим, Ван-Бор. Некогда сегодня, – остановил их Серж.

– Ё-моё! Да вам всегда некогда! Поэтому все шибко нервные, ну прямо психи. А нервные клетки не восстанавливаются. Так говорю, Доктор? Потому ученые разные раньше времени копыта и откидывают. Правильно мыслю, а, Доктор?

Ван-Бор выделялся среди многих привокзальных бомжующих пацанов – раньше учился в школе, правда, неизвестно, до какого класса. Откуда возник в этих местах, тоже никто не знает. Всякий раз у него – новая «легенда», и одна страшней другой. То из Чечни бежал, чудом спасся, а всех родных зарезали, короче, сплошная кровь; или мозги пудрит, что жил на Камчатке, возле вулкана, и родные погибли во время извержения лавы. Трепанет, а потом зубы скалит – рад, что смог хорошего тумана напустить. Любит читать книжки, и не только детективы. Но самое клёвое – это его умение поговорить. Может запудрить мозги любому, что помогает «красиво зарабатывать милостыню», как он называет это дело. У него водятся бабки. К наркоте равнодушен, не пьет, как многие здесь, и уже давно задался целью купить тачку, беря пример с пацана-бомжа, почти «прописанного» на Киевском вокзале. Про того пацана в газете писали. И Ван-Бор носит ту статью у себя в кармане, как талисман.

Они с Веркой-Ярославкой держат в руках всех бомжат-соплявок, что присосались к этим местам. У Верки вообще-то власть покруче. Она авторитет «трех вокзалов», с ней считаются даже менты и урки разных мастей.

В стороне от костра, у стенки, поблескивает лаком журнальный столик с резными ножками, правда, одной ножки вовсе нет, а другая сломана и перевязана проволокой. Но это ерунда.

На столике – гора глянцевых журналов, два мобильника и бутылка вина. Три фонаря «летучая мышь» стоят на ящике. Фонари эти здесь на все случаи жизни, без них тут как без глаз.

А Ван-Бор восседал в кресле. Это его любимое место. Кресло стояло, наверно, в кабинете крутого начальника, пока не загремело на помойку. Удобное, на нем и храпака можно задать.

Вдоль стен – большие картонные коробки, из которых торчат матрацы, одеяла. Несколько дырявых раскладушек, перевязанных веревками.

Сюда вонь канализации почти не доходит, но все равно воздух спертый, давит на виски, а в носу потом долго сидит запах кислой тухлятины.

Пацаны в напряге – ожидают ужина. Скоро к гастроному должна подкатить тачка службы «Милосердие», и пацаны получат приличную порцию еды, а то еще и разное шмотье привозят – секонд-хенд. Ну а большего и не нужно: все остальное они добудут сами на улицах.

– А как же насчет курева? – И Ван-Бор заскулил каким-то болезненным, слабеньким голоском. – Подкиньте сигаретку несчастному, судьбой обиженному! Маманя померла в страшных муках от тубика, папаню, героя войны, фулиганы зарезали! А я, всеми брошенный и весь покалеченный…

– Кончай самодеятельность! – поморщился Серж.

– Ага, обидеть слабенького кажный могёт! Сигаретку хоть подай, хороший человек!..

– Ван-Бор, зачем такой дешевый скулёж тебе? – Серж прошелся вокруг костра, посмотрел по сторонам. – Или в юмористы записался?

– Ага, записался. На пару с Петросяном буду вкалывать. Понял, Доктор, насчет курева завязал. Ведь это страшно подумать: один грамм никотина убивает наповал двух крокодилов или гробит трех бомжей!..

– Больные есть?

– Больных здесь не бывает, командир! – ответил Ван-Бор. – У нас здесь народ закаленный. Больные находятся, согласно инструкции, в больнице или в морге.

– За бочкой вроде, а? – Пацан, по кличке Болт, мотнул головой на тонкой длинной шее и уперся преданными, точно собачьими, глазами в Ван-Бора. – Там, кажись, есть… Нынче дергался ктой-то… а?

Денис помнит, как однажды вытаскивали отсюда Болта и потом прямиком в реанимацию, – наркоту перебрал.

Едва откапали придурка. Больше не колется. На «Момент» и другую дрянь переключился.

– За бочкой? – хмыкнул Ван-Бор и глянул в темный провал подземного хода. – Да, какое-то чучело воняло там. Если еще дышит. Проводи гостей, Болт.

Этот подземный ход повыше и пошире. Подошли к большой железной бочке. На куче тряпья лежал пацан лет двенадцати и, кажется, уже не дышал.

Серж с трудом отыскал пульс у него на руке.

– Живой… Но совсем слабый пульс… Откуда он?

– Хрен его знает, – просипел простуженным голосом Болт. – Но он из приезжих. Вродь из Казани припилил…

– Когда ему наркоту вмазали?

– Энто мы не в курсе. Приполз уже такой… Весь вонючий.

– Почему мне не позвонили? – спросил Серж.

– Дык откуда мы знаем, чего с ним? Может, простыл. Вроде поначалу кашлял… Сейчас кругом грипп энтот… По радиво мы слышали… Карантин, кажись…

– Профессор, я не об этом спрашиваю! – заорал Серж. – Почему не позвонили?! Кому я мобилу оплачиваю?! Мы же договаривались!

– Дык мы чего? Ждали, вот-вот оклемается. А он вона как…

– Все ясно. Вытаскиваем? – Серж взглянул на Андрея.

– Конечно, пока Болт своей болтовней совсем не закрутил нам мозги.

– Только быстро, Андрюха! Дэн, с фонарем вперед! И бегом!

Денис освещал пространство под ногами, там то и дело попадались обломки кирпичей, мусор, какая-то проволока…

Серж с Андреем несли на руках пацана. Тот даже не шевелился и только время от времени издавал хриплые стоны.

Самое трудное, конечно, вытащить его наружу. Пришлось здорово попотеть. Наконец выбрались на воздух. Вздохнули.

Серж сделал пацану укол, чтобы поддержать сердце, а то можно и не довезти до больницы.

Гольд издалека увидел их с «грузом» и побежал навстречу. Тащить даже соплявок в таком состоянии тяжело, а этот дохляк ноги отрастил будь здоров и цеплялся ими за все подряд.