Что может армия - Дэвид Марк Вебер

На долгое, мучительное мгновение повисла абсолютная тишина, усиленная и не нарушаемая плеском воды вокруг свай причала, вздохом ветра в снастях «Дестини» и треском синего флага, развевающегося на его мачте, а затем тишина растворилась в радостных криках, еще более громких, чем раньше.

* * *

В последний раз, когда Айрис Дейкин была в зале большого совета, ее отец занимал трон за длинным массивным столом из блестящего, покрытого замысловатой резьбой дерева. Теперь этот трон пустовал, его мягкое сиденье занимала только простая корона присутствия, и десятки мужчин, сидевших вокруг стола, встали, низко поклонившись, когда она и Дейвин вошли в дверь, за ними следовали архиепископ Клейрмант и сэр Филип Азгуд, граф Корис.

— Его высочество князь Дейвин, — громко и без всякой необходимости объявил привратник. — Его высокопреосвященство архиепископ Клейрмант. Ее высочество княжна Айрис. Граф Корис.

Стук каблуков Айрис по блестяще отполированному мраморному полу был четким и отчетливым в наступившей тишине. Она шла рядом с Дейвином, ее рука лежала на его левой руке, и глаза ее брата были очень яркими. Несмотря на молодость, он держал голову высоко, держался как джентльмен, сопровождающий высокородную леди с самообладанием и уверенностью человека вдвое старше его, и она заметила, как одна или две брови приподнялись у ожидавших их аристократов.

Ты покажешь им, Дейвин, — с гордостью подумала она, скрывая спокойное самообладание за собственным выражением лица. — Ты помнишь все, о чем мы говорили, и показываешь им.

Они подошли к нужному месту на полу зала, и граф Энвил-Рок обошел стол совета. Он пересек черно-белые квадраты мрамора, которые блестели в солнечном свете, льющемся из высоких окон, расположенных в крыше зала, и снова опустился перед ними на одно колено, склонив голову.

— Ваше высочество, — сказал он Дейвину, — от имени вашего регентского совета, княжеского совета, вашего парламента и всех подданных вашего королевства я приветствую вас дома. Каждый из нас долго и усердно молился о том, чтобы дожить до этого дня, и я знаю, что говорю от имени всего вашего совета, когда говорю вам, как глубоко мое сердце радуется тому, что Бог и архангелы позволили вам наконец благополучно вернуться к нам.

— Я благодарю вас, милорд граф. — Молодой голос Дейвина был чистым и восхитительно серьезным, когда он повторил формальный ответ, которому Айрис и Корис обучали его. — Сообщения о том, как вы управляли и защищали мой народ и мое княжество вместо меня и в качестве моего регента во время моего отсутствия, порадовали мое сердце. И, — он посмотрел прямо в глаза Энвил-Рока, когда граф поднял голову, — я очень рад снова видеть вас, кузен.

Его голос неуловимо изменился с последним предложением, став одновременно моложе и гораздо менее отрепетированным, и Энвил-Рок с трудом сглотнул, когда посмотрел в эти карие молодые глаза и увидел за ними правду.

— Спасибо, ваше высочество, — сказал он и обратил свое внимание на Айрис. — Мы все одинаково рады и благодарны за то, что вы благополучно вернулись к нам, ваше высочество.

— Благодарю вас, милорд. — Айрис услышала легчайшую дрожь в собственном голосе. Это удивило ее, и она сильно заморгала, затем потянулась к Энвил-Року. Он взял ее руку и поцеловал, затем встал, не выпуская ее, и протянул другую руку Дейвину.

— Ваши места ждут вас, — сказал он.

* * *

Айрис была немного удивлена.

Дейвина сопроводили к пустому трону и усадили в меньшее, удобно обитое кресло на самой верхней ступеньке помоста, на котором он стоял (им пришлось положить на него еще две подушки, чтобы он сел достаточно высоко, затем поставить табурет, чтобы его ноги не болтались), но она ожидала этого. Пока он не был коронован как князь Корисанды, он не мог сидеть на самом троне, хотя положение его кресла подчеркивало его право претендовать на этот трон. Что ее удивило, так это то, что ее усадили рядом с ним, по правую руку, в положении, которое было бы предоставлено супруге Дейвина, если бы он был достаточно взрослым, чтобы жениться. И причина, которая ее удивила, заключалась в том, что она была всего лишь сестрой их законного князя, да к тому же еще не достигшей совершеннолетия. По закону у нее было не больше права на место в княжеском совете, чем при наследовании. Находясь справа от Дейвина, она получила это положение, по крайней мере, временно, и она задалась вопросом, была ли это идея Энвил-Рока или Тартариана. До своего изгнания в Делферак она могла бы поспорить, что это был Тартариан. Теперь, прочитав переписку между Корисом и Энвил-Роком, а также между Энвил-Роком, Кэйлебом и Шарлиан, она была в этом менее уверена. Ее кузен не искал и не хотел ответственности, которая свалилась на него, и он был бы первым, кто заявил бы, что он совершенно не подходит для этого, но он хорошо справлялся со своими обязанностями. И по пути он стал гораздо более ловким в прохождении лабиринтов власти — и формировании этих лабиринтов, когда это было необходимо, — чем кто-нибудь из них когда-либо ожидал, что это ему удастся.

— Не окажете ли вы нам честь, открыв наши обсуждения молитвой, ваше преосвященство? — спросил Энвил-Рок, и Клейрмант Гейрлинг поднялся со своего места за столом, как раз справа от Дейвина и Айрис, как и подобает прямому представителю Бога.

— Конечно, милорд, — ответил темноволосый и темноглазый архиепископ. Он встал, подняв руки в благословении, и склонил голову.

— О Боже, мы молим Тебя взглянуть сверху на этот совет, когда он собирается, чтобы принять многочисленные и важные решения, которые ожидают его и всех людей этого княжества. Мы просим Тебя даровать ему мудрость, чтобы принимать правильные решения, ходить в Твоем свете и делать то, что Ты хочешь, чтобы мы делали. И мы просим Тебя особенно благословить князя Дейвина и его сестру и опекуна, княжну Айрис, чтобы они могли выполнить возложенные на них обязанности и вести народ своего княжества в справедливости, безопасности и благополучии, чтобы нести Твой меч под знаменем Твоих защитников против тех врагов Твоего слова и воли, которые превратили даже Твою Церковь в дом разврата, Твой Храм — в логово воров, а Твою инквизицию — в моровую язву, выпущенную на мир. Аминь.

Он нигде не повышал голоса. Звучные слова прозвучали спокойно и размеренно — без какой-либо пламенной, обличительной страсти, но твердо и без колебаний, и от этого тем весомее. Это были слова священника, который знал, что на уме у него… и у Бога, и глаза Айрис расширились от изумления. Звук падающей булавки был бы оглушительным, когда архиепископ снова спокойно сел. Шелест его сутаны, шорох его туфель по мраморному полу были отчетливо слышны в окаменевшей тишине зала большого совета, и ей каким-то образом удалось не оглянуться через плечо, чтобы увидеть выражение лица Филипа Азгуда.

Боже мой, — подумала она. — Я никогда не ожидала услышать это от него!

Никто не мог бы придраться к первой половине молитвы архиепископа, но вторая половина..! Всего в двух предложениях Клейрмант Гейрлинг изложил позицию Церкви в Корисанде кристально, можно сказать, ослепительно ясно. И в процессе он опрокинул многовековую корисандскую традицию со всей тонкостью кувалды и зубила. Или, возможно, заряда пороха.