Айфонгелие - Георгий Зотов

Я не могу воскресить Иосифа, как воскрешал Лазаря.

Я, похоже, вообще больше ничего не могу. Знаете, целый час дрожащими руками пытался привычно сотворить из воды вино – не вышло. Даже какого-то там «плодово-выгодного», кое раньше являл по щелчку пальцев. Мной овладело ледяное спокойствие – как тогда, на Голгофе. Я отчётливо понял – скоро моя очередь. Повелительница тьмы точно так же возникнет из темноты в моей палате под утро, один укол – и всё закончено. Я даже ничего и не почувствую. Может, короткую, острую боль на одну секунду, но не более. В современные времена мессию убьют изощрённо, зато быстро. Я не стану мучиться под солнцем на кресте, наблюдая стекающую вниз собственную кровь. Игла шприца пронзит мне вену – как один-единственный гвоздь, и я вновь отправлюсь на небеса. Второе пришествие закончится так же, как и первое. Правда, без фарисеев, без первосвященников Иудеи, без суда Понтия Пилата и без римских легионеров, стоящих наготове с гвоздями в руках под палящими лучами. Меня сотрясает ужасная мысль: оказывается, в первый раз-то было лучше! Я был никем, жалким бродягой, явившимся в Иерусалим на осле, с горсткой учеников, осмеянным, оплёванным и презираемым. Впоследствии моим именем назвали религию, посвятили мне празднества, пышно отмечали мой день рождения (почему-то ёлкой, откуда в Палестине возьмутся ёлки?!), запирали невинных дев в каменных домах, призывая хранить мне верность (монастыри – удивительно загадочное изобретение). И сжигали тех, кто говорил, будто меня нет. Зато теперь я погибаю, запертый внутри стен психиатрической лечебницы, один, без единого ученика и сторонника. Мой палач – девушка со шприцом, на зарплате, едва превышающей прожиточный минимум. А за окном – молятся мне, чествуют меня, просят и призывают – опять-таки меня, не ведая, что в данную минуту умирает их бог.

После Голгофы многие желали спросить – отчего я не сопротивлялся?

А очень просто. Силы покинули. Я не был способен поразить молнией ни римского наместника, ни командующего легионерами центуриона, ни фарисеев, ни толпу, визжавшую «распни его!». Как изумились ученики, ожидавшие совсем иного действия. Как издевались надо мной и торжествовали первосвященники Анна и Каиафа. Я приготовился к смерти, умер – и воскрес спустя две тысячи лет. Для новой гибели.

…И вновь, чувствуя смертную тоску, терзаюсь сомнениями. Кто я? Где я? Отчего я так уверен, что являюсь мессией? Неоднократно прочёл Библию, знаю всю наизусть, особенно откровение Иоанна. Ведь сказано – когда перед концом Света появится Антихрист, все признают в нём Христа и поклонятся ему – он не будет отличим от Спасителя, начнёт творить чудеса, исцелять прикосновением, поднимать мёртвых. Он подчинит себе мир, и лишь праведные раскусят самозванца, посланника злых сил. Только вот нет ответа на вопрос: а будет ли знать сам Антихрист, кто он такой? Почувствует ли зло внутри себя или пребудет в уверенности – он-то и есть настоящий Спаситель, просто с особыми задачами… И, как положено, воплощение тьмы появится в тёплой компании – Зверя с числом Шестьсот Шестьдесят Шесть и некоего Лжепророка. За примером Зверя далеко ходить не надо – это есть почивший в бозе юноша, мой мирный сосед Иосиф. В своей прошлой жизни он убивал миллионы людей, а народы поклонялись ему и думали: «Кто подобен Зверю сему? Кто способен сразиться с ним?» Остаётся лишь вопрос, кем является Лжепророк. Однако он может быть кем угодно. Лжепророчества в современное время – популярная вещь, как и словоблудие. Лжепророк – и политик, врущий об улучшении жизни, и актёр, создающий фальшивые миры, и даже поэт, тонким кружевом виршей плетущий вокруг девиц паучью нить соблазнения. И вот мы, троица сумрака, прорываемся в современный мир, дабы начать работу по его тотальному уничтожению, но попадаем в силки общества. Миру не нужно было ждать нас, он сам давно начал уничтожать себя, разлагаться, как гниющий труп.

А ведь и правда.

Спустя две тысячи лет после первого пришествия всё обстоит иначе. Нет масштабов, нет глобальности, нет потрясений. Битва добра со злом проходит по коридору стоящей на окраине большого города психиатрической больницы. Зверь, Антихрист и Лжепророк не проигрывают битву, равную Сталинградской по числу жертв и разрушений, а обманом заточаются в четырёх стенах, затем тупо ликвидируются уколом ядовитого раствора. Немудрено, что все ждут Апокалипсиса, а его нет. Может, он уже сорок раз прошёл незамеченным, просто теологи хотят полного соответствия видениям любезного апостола Иоанна, а на самом деле сие – лишь приблизительное значение, метафора. Противники добра не бросаются гореть в озеро огненное. Они тихо исчезают, проиграв сражение. И небесный Иерусалим, где 144 тысячи праведников… Кто сказал, что это стопроцентно должен быть город, парящий высоко в облаках, из настоящего хрусталя, золота и драгоценных камней, «приготовленный, как невеста для мужа своего»? В настоящие дни подобный Иерусалим – какая-нибудь Швейцария: сытая, богатая, чистая страна без происшествий, с отсутствием карманных краж: разве она сама по себе не награда за безгрешную жизнь? Всё логично, всё разложено по полочкам. Рай – Швейцария либо Кувейт с водопроводными кранами из чистого золота. Ад – Гаити или Конго с роющимися в гниющем мусоре, грязными голодными людьми, страдающими десятком тропических болезней. Всё расписанное в Библии давно существует на Земле, а мы этого так и не поняли. И здесь, в сфере сделанного мной открытия, уже не столь ясно, кто я такой. Удивительно, насколько происходящее напоминает работу определённого механизма. Земля словно сама периодически обновляется, сбрасывая кожу, подобно змее. И я, и бедный Иосиф, и неведомый Лжепророк (я не знаю его лично, посему буду называть так) – лишь винтики в теле огромной машины, призванные обеспечить её функционирование. И правда: бог создал небо и землю. Но почему мы не спрашиваем – а какими они были изначально? Быть может, это попросту громадные, но живые существа. Вот, простите, бежит себе дворовая собака, чья шкура полна блох. И эти паразиты считают пса своей планетой, они живут на нём, кормятся, он даёт им кров, еду и природные ресурсы… Затем насекомые прогрызают в теле собаки гноящиеся язвы, и та погибает… В чём же отличие людей от блох? Его нет. Они точно так же жрут и бездумно уничтожают Землю, изнуряя её тело и выкачивая её кровь. Земля вполне могла быть сотворена живым существом, а народности завелись на ней совершенно случайно, без Адама и Евы (кстати, нет никакого подтверждения их существования – я сам не помню, чтобы их создавал!). Люди – обычные паразиты, посему Земля в ответ и травит их, как может. Хотя не всегда удачно.

Я даже не уверен, кто из них умрёт первым.

…Где-то в глубине коридора зажигается свет, слышится приближающийся стук каблучков. Всё кончено. Моя смерть идёт ко мне – красивая, сексуальная, на стройных ножках. Настоящий я мессия или всего лишь Антихрист – моя жизнь подошла к концу. Я закрываю глаза, чтобы облегчить её задачу, пусть не испытывает колебаний. Я ни за что на свете не стал бы умолять о пощаде: как не просил о ней ни тетрарха Ирода Антипу, ни озверевших в своей злобе фарисеев, ни флегматично выполнявших приказ римских легионеров. Иосиф не кричал – значит, не чувствовал боли. Бороться бессмысленно. Во-первых, на удар электричеством, как я предупреждал, сил не осталось. Во-вторых, я никогда ни с кем не сражался, не вступал в драку – это ниже моего достоинства. Она совсем близко. Открывает дверь ключом. Я до боли сжимаю веки. Девушка стоит у моей кровати, я лежу к ней спиной – давай, коли куда хочешь. Слышу тихое шипение шприца – он заправляется смертельной жидкостью. То ли просто яд, то ли очень сильное снотворное. Я читаю проповедь – беззвучно, одними губами, – и улыбаюсь. Даже интересно. Кто знает, где я появлюсь потом? Снова на Земле – уже через десять тысяч лет? Либо, напротив, провалюсь в далёкое прошлое? Неважно. Благодаря своему неожиданному приключению в Москве я понял: только лишь смертью существование человека не кончается. Я даже жалею об иссякнувших силах: сейчас бы сотворил ей на прощание букет цветов, шампанское или золотое кольцо. Бездуховно, но женщины такое любят.