Заживо в темноте - Майк Омер

Несколькими фразами убийца пролил яркий свет на свою психику. Хоть он и старался писать тепло и сердечно, слова письма сочились ядом и гневом. Им действительно удалось его задеть! И теперь они знают, как с ним общаться.

– Когда она бросила обручальное кольцо, я думала, что закричу! – сообщила Элиза по пути домой, в кампус.

Это был бы четвертый ее крик за фильм. Он считал. Кричала Элиза точь-в-точь как мать, когда видела на кухне таракана. Эти крики действовали ему на нервы. Может, не стоило вести ее на «Шестое чувство»?

Но после каждого крика Элиза прятала лицо у него на груди, не в силах смотреть, как к маленькому мальчику являются призраки и требуют с ними поговорить. Она дрожала в его объятиях, и это было приятно. Он чувствовал себя мужчиной.

Второе свидание, в отличие от первого, полного неловких фраз и напряженных пауз, прошло более или менее гладко. Последовав совету соседа по комнате, он пригласил Элизу в кино. «Там вам болтать не придется», – объяснил сосед. И оказался прав: во время фильма было не до болтовни, да и само кино давало пищу для разговоров. До начала фильма – чистая логистика: «На какой фильм сходим? Хочешь попкорн? Сядем вперед или назад?» А потом можно было обсудить фильм и его неожиданный финал. Впрочем, не такой уж неожиданный: во-первых, видно его было за милю, а во-вторых, прошедшую неделю все вокруг только и обсуждали «потрясающий поворот» в конце нового фильма, так что теперь этот поворот уже никого не потрясал.

– А тебе какой момент больше всего понравился? – спросила Элиза.

Он ответил не сразу – не потому, что не мог выбрать, а потому, что не стоило отвечать откровенно.

– Финал. Потрясающий неожиданный поворот.

На самом деле больше всего ему понравилось, когда мальчишку заперли в маленькой темной комнате. Но это ей говорить не стоит – не поймет.

Они добрались до ее корпуса, и Элиза пригласила зайти выпить. Напряженный, он последовал за ней. Корпус состоял из пяти спален с общими ванной и кухней. В отличие от него, Элизе повезло: в спальне она жила одна. По сравнению с его спальней, пропитанной запахом соседских носков, здесь был просто рай.

Девушка принесла два бокала и бутылку дешевого вина, плеснула щедрые порции себе и ему. Вино было липким, неприятным на вкус, от него сразу закружилась голова. Он вообще почти не пил – не любил чувствовать себя пьяным. Однако сосед по комнате, неистощимый источник непрошеных советов, сообщил, что на свидании обязательно нужно пить. Так проще расслабиться.

Впрочем, первой расслабилась Элиза – настолько, что полезла к нему целоваться. Действовала грубо, даже агрессивно: стаскивая с него рубашку, поцарапала спину. Он старался быть активнее: целовать ее в ответ, ласкать, вести. Но когда положил руку ей на талию, она схватила ее и передвинула на бедро, а когда поцеловал в шею, прошептала: «Укуси меня!» Когда же дело дошло до лифчика, она быстро потеряла терпение и расстегнула его сама.

Бесконечные поправки, указания и требования… Приятное чувство собственной мужественности растворилось без следа. Он снова мальчишка, его снова бесконечно воспитывают: объясняют, как вести себя за столом, как одеваться, как развлекать гостей, как быть хорошим мальчиком…

И хотя почти каждый час его беспокоила внезапная и нежелательная эрекция, сейчас ничего не выходило. Не вставал. Он припас в кармане презерватив, Элиза достала из сумочки второй, но похоже было, что ни один сегодня не понадобится.

В душе родилась и стала расти ярость. Это все она виновата – не он! Какого черта она так в него вцепилась? Почему, что бы он ни сделал, все не так? Он бы всю ночь ее трахал, если б она перестала клевать ему мозги и дала сосредоточиться!

И когда Элиза в очередной раз впилась в него ногтями, он схватил ее за запястье.

– Эй, больно вообще-то! – прошипела она.

Стиснув зубы, неотрывно глядя на нее, он выкрутил ей руку, и Элиза сползла с кровати.

– Да что ты творишь?! – то ли прошипела, то ли прокричала она.

Он хорошо знал эту интонацию, этот придушенный крик: так ругала его мать, когда боялась, что услышат соседи. В самом деле, вокруг еще четыре спальни, и стенки в кампусе тонкие, как бумага.

Он молчал – просто смотрел на нее.

Глаза Элизы наполнились слезами. Она потянулась за полотенцем и поспешно прикрыла наготу.

– Пойду помоюсь. А ты лучше выметайся отсюда!

И нетвердыми шагами, оставив дверь открытой, хотя он тоже был раздет, бросилась в ванную.

Он медленно оделся. В ушах стоял звон, перед глазами всплывали яркие сцены. Что, если ворваться к ней в ванную и стукнуть головой о стену? А потом показать, что с потенцией у него всё в порядке! Если ударить как следует – быть может, ему пригодятся оба презерватива…

Но он ясно понимал, что никогда этого не сделает. Нет. Просто оденется и пойдет домой. На вопрос соседа, как прошло свидание, ответит: «Джентльмены о таком не рассказывают». Ха-ха. И если будет осторожен, как-то дотянет до конца занятий в колледже, не сталкиваясь ни с Элизой, ни с ее подругами…

Он вышел из комнаты и хотел уже выйти из корпуса, однако взглянул на дверь ванной, из-за которой доносился шум воды.

В кухне рядом стояло несколько стульев: он взял один и осторожно, стараясь не шуметь, подпер им ручку двери в ванную. Попробовал открыть – стул стоял крепко, и дверь не поддавалась.

Потом выключил в ванной свет.

– Эй, – позвала Элиза. – Занято! Кто там?

Шум воды стих. Он припал ухом к двери. Послышался удар и стон боли: Элиза на что-то наткнулась в темноте. Потом шорох – она пыталась открыть дверь.

– Эй! У меня дверь заело! Эй!

Кричала она не слишком громко. Вокруг еще четыре спальни, и, конечно, Элизе не хотелось, чтобы все их обитательницы обнаружили ее голой в запертой ванной. Как-то это унизительно, верно?

Она дергала дверь, и он чувствовал, как стихает ярость. Элиза наказана. Заперта в темной комнате. Самое подходящее место, чтобы подумать о своем поведении.

– Эй! Выпустите меня! – Теперь в ее голосе звучала тревога.

Она начала стучать в дверь. Уже громко позвала на помощь. А потом начала кричать – и эти крики уже не действовали ему на нервы.

Наконец-то у него встал.