Света белого не видно - Марина Иванова

«Вот земля кверху ногами, такое ощущение, что мир перевернулся и ничего не меняется с годами. Облака все те же, красавица Нева та же. Даже желтенький особняк Меньшикова, выстроенный вдоль набережной печально смотрит на нее и хвастается стриженными кустарниками, которые его окружают. Единственное, что отличает прошлое от настоящего, – это одежда. Да и то ведь история бежит по спирали. И рано или поздно на этой же набережной будет стоять другая девушка и, может быть, в длинном пышном бальном платье и у нее будут те же проблемы, что и у меня», – думала Катя, заглядывая все ниже и ниже через бетонный парапет.

Неожиданно сзади ее схватили чьи-то руки и сжали с такой силой, что Катя сразу очнулась от дикой боли.

– Ты что, топиться надумала? – закричала на ухо ее подруга Маша. – Я так и знала, что ты здесь. – Я приехала, а Зуля сказала, что ты вышла подышать свежем воздухом.

Из Ставрополя поезд в Питер приходит в пять сорок пять утра. Маша привезла в Питер Артема, своего старшего сына. Он решил поступать в институт Бонч Бруевича. А Саша остался с младшей дочерью. Артем хотел быть связистом и работать с космическими кораблями. Он спал и видел себя космонавтом, но по здоровью не прошел даже в военное училище. Он был немного полноват, красавец, каких поискать. Но комплексы перекрывали в нем все. Он даже стеснялся смотреть на девушек, настолько он считал себя уродом. Но его два метра роста всегда нравились девочкам. Особенно красивые голубые глаза с пушистыми подкрученными ресницами. Он был очень красивым парнем. Девочки сохли по нему. Но он никого не замечал. Они с Настей были ровесниками. Он привык с детства приезжать к Кате и считал ее своей родной тетей. Каждое лето гостил полтора месяца в Питере, а потом Настя полтора месяца гостила в Михайловске. В общем, Артем дружил с Катиными детьми, как родственник.

– Ой, Маша, – закричала Катя. – Как я рада, что ты приехала. Единственный светлый лучик в моей темной жизни!

– Тоже самое я чувствую к тебе, – целовала подругу Маша. – Я не знаю, как бы я вообще могла выжить, если бы не наша дружба. А Зуля опять живет у тебя?

– Да, и слышать нечего не хочет после того случая, когда этот араб нас посетил. Она даже записалась в общество охотников. Сдает взносы, учится стрелять и еще получила на днях разрешение на оружие. Сказала, пусть только сунется, она пристрелит этого убийцу на месте.

Маша смеялась и говорила, что Зуля имеет ген войны, что только всего несколько национальностей его имеют, и что лучше ее не злить. Маша достала из пакета бутылку шампанского, два хрустальных бокала, шоколадку и сказала, что они будут встречать вдвоем питерский рассвет белых ночей. Это своеобразный рассвет, который немного затухает перед тем, чтобы набраться сил и загореть огнями следующего дня еще ярче. При этом никто не видит, когда солнце встает, такое ощущение, что оно и спать не ложиться, оно так устает, что не доходит до горизонта, а остается все время стоять посредине над Невой.

– А помнишь, как мы с тобой познакомились? – спрашивала Катя.

– Да, конечно, ты пришла ко мне домой и сказала, что хочешь взять в аренду магазин. И все время мялась, не знала, как заговорить о цене. А потом ты купила этот странный дом в ипотеку и пришла со свежеиспеченным хлебом и солонкой ко мне во двор и сказала, по вашим обычаям, соседи должны посолоноваться, чтобы никогда не ссориться, – смеялась Маша. – И нужно было отломить кусочек хлеба и засунуть его в соль и съесть напополам.

– Да, точно, но ты на меня так странно посмотрела и сказала, что в Михайловске такого обычая нет, что в Михайловске принято отворачиваться, когда видишь знакомого и делать вид, что соседом ты недоволен, – смеялась Катя, вспоминая, как Маша говорила, что есть не будет эту горбушку хлеба пополам.

– Да, точно, я же первая леди города и, конечно, считала, что никогда не буду грызть горбушку хлеба ни одна, ни с соседями. Но жизнь быстро поставила меня на место, когда я оказалась вдовой при живом муже.

– Как и я, – закивала головой Катя.

– Слушай, так я не пойму, как так получилось, что мы похоронили капсулу пластмассовую вместо Сереги? – спросила Маша.

– А так и получилось, мы его в морг отвезли, помнишь, а снимали его дружки из петли и скорую помощь вызывали они. А в скорой, и в морге все оплатили видно заранее эти бандиты. А нам сказали, что его сильно забальзамировали в морге. Вот тогда они и привезли гроб вместе с этой восковой куклой, заколотили его у нас с тобой на глазах. И мы его похоронили. Еще бабки причитали, что лежит, как живой. Вот эти бандитские разборки к чему приводят, лишь бы деньги из общака украсть. Уже все между собой разделили, когда его отправляли на другой свет. А потом, он был в бегах. Он знал, что его сразу кончат, чтоб утечки информации не было. Он умный у меня был, ну и долго скрывался. Он даже мне главаря банды сдал, когда его убили в моей квартире в Питере. Он сказал, что это все Араб приказал сделать.

– Ну ладно, давай теперь за упокой души его выпьем, что-ли? – предложила Маша. – Хоть теперь знаем, что его точно нет.

– А я уже ничему не верю, – сказала Катя. – Меня сразу задержали, Араб у меня на глазах убежал по лестнице на чердак. Я кричала полицейским, что он там прячется, они как будто слышать ничего не хотели. Все это бытовуха, так они сразу решили и были уверены, что никакого «глухаря» не будет. А Зуля вообще сказала, что этого убиенного она не знает и сказала, чтобы его похоронили, как собаку в общей могиле. Даже не знаю, где его похоронили?

– Нет, Катя, жизнь у тебя, конечно, для многосерийного телесериала, – это точно. И ведь кому расскажи, никто не поверит, что это на самом деле было! – вздохнула подруга. – Подумают, что это авторский вымысел.

– Да, жизнь у меня такая, что света белого не видно, это точно.

Настя обрадовалась, что приехал ее друг Артем поступать вместе с нею в институт. Она всегда с ним общалась по скайпу, делилась своими секретами. Он был ей, как подружка. Она сама не знала, в какой институт ей поступать. Хотела поступать в университет имени Герцена. Тем более, ей нравилось, что он находится рядом с Казанским собором. Она всем говорила, что эта была усадьба Апраксина. Ей нравился скверик, с красивыми фиолетовыми и белыми кустами сирени. Она с детства привыкла бегать вокруг фонтана за своими младшими сестрами и поэтому, – не раздумывая, подала документы в этот университет на юридический факультет.

– Я вырасту и смогу защитить маму. Я обязательно поймаю этих преступников, – говорила она тете Зуле, когда они вместе с нею готовили «Чалпа». Эти вкусные узбекские слоеные лепешки с сыром. Настя уже постигла все секреты этих вкусностей и шепталась с Зулей, что откроет свою узбекскую харчевню, где будет кормить только узбеков. А так как их в Питере больше, чем русских, то бизнес у них пойдет.

Зуля смеялась, целовала находчивую Настю. Нужно сказать, что Катины дети были Зуле, как родные. Да и Машины тоже. Дети всегда любили собираться шумной интернациональной компанией. Им было о чем поговорить. А Богдан, открыв рот, их слушал и ничего не понимал. Он только изучал мир, который не был для него жестоким. Этот мир был для него очень интересным. Одна Настя знала, как старшая, что на маму кто-то покушается, младших детей от этого отгородили. Защищали их неокрепшую психику. Богдану говорили, что это дедушка Мороз хотел взять его и поехать с ним в магазин выбрать новую машинку. Богдан злился, что его не отпустили с Дедом Морозом.