Убийство в кукольном доме. Как расследование необъяснимых смертей стало наукой криминалистикой - Брюс Голдфарб

«Известно, что визуальные методики наиболее эффективны, но ни диапозитивы, ни фильмы, при всей их пользе, не дают необходимой возможности продолжительного исследования», — говорила Ли[292].

Неожиданно для самой себя она вспомнила о диораме Чикагского симфонического оркестра, которую создала для своей матери, и о коробках с мебелью для кукольных домов и фарфоровых заготовках на чердаке «Рокс». «Почему бы мне не сделать модель, которая будет изображать полную сцену неожиданной смерти, в том числе тело? — спросила она Морица. — Смогли бы вы обучать студентов на таком материале?»[293]

Ли связалась со своим плотником Ральфом Мошером. Он выполнял плотницкие и другие работы в «Рокс» и как раз недавно построил винный погреб. «Мне нужно выполнить кое-какую специфическую работу: изготовить деревянную коробку размерами приблизительно 18 на 18 дюймов, — написала она Мошеру. — Также будут некоторые другие задачи, которые я объясню позже»[294].

Мошер попросил уточнить задание: «Если вы опишете все подробно, я буду рад выполнить для вас заказ. Только подскажите мне, какие использовать инструменты. Мне, возможно, придется ехать поездом, и я бы не хотел везти ненужный инструмент»[295].

В «Рокс» была мастерская практически со всем необходимым оборудованием для работ по дереву и металлу. «То, что я хочу заказать, — это изготовление моделей миниатюрных комнат, так что из инструментов вам понадобятся самые маленькие и тонкие», — ответила Ли[296].

Ли задумала создать серию диорам, изображающих сцены смерти, сделав их умышленно неоднозначными, чтобы студентам пришлось наблюдать и задумываться. Она понимала: диорамы должны быть максимально реалистичными, иначе полицейские решат, что их просят поиграть в куклы. Она заранее решила, что будет работать в знакомом масштабе — один дюйм к одному футу, те же пропорции, что она использовала для моделей Чикагского симфонического оркестра и квартета «Флонзале». «Работать» в диорамах Ли будут следователи ростом около 15 сантиметров.

Первая диорама, которую изготовила Ли, была основана на деле, расследованном Магратом. Мужчина был найден повешенным при подозрительных обстоятельствах. Покойный был отвратительным манипулятором, который нередко принуждал жену исполнять его капризы, угрожая в противном случае покончить с собой. «Он отправлялся в подвал, взяв с собой веревку, перекидывал ее через трубу под потолком, закреплял один конец, а на другом делал петлю, — рассказывала Ли Морицу. — После этого вставал на удобную коробку, ведро или ящик, накинув петлю на шею, и ждал, пока его уговорят спуститься»[297]. Однажды его подставка сломалась, что и привело к удушению — совершенно случайно.

Чтобы не раскрыть личность погибшего мужчины, Ли решила перенести место трагедии в типичный для Новой Англии амбар. Для его создания она попросила Мошера использовать старые доски от амбара, который стоял на территории «Рокс» еще в то время, когда Глесснеры только приобретали усадьбу. Мошер аккуратно отпилил старую выгоревшую древесину и сделал несколько дощечек толщиной в одну двенадцатую дюйма. Затем дощечки распилили на отрезки шириной по полдюйма и склеили, чтобы создать модель из старинных досок размером два на шесть дюймов.

Амбар Мошера получился высотой двадцать семь дюймов от фундамента до флюгера и около двух футов шириной. Ли заполнила его соломой и различными фермерскими инструментами, в том числе серпом, сделанным из ножа для устриц. Из заднего окна открывается вид на Уайт-Маунтинс с ближайшей железнодорожной станции. Над воротами висит подкова концами вниз, словно к неудаче. Осиное гнездо в дюйм высотой, так хорошо замаскированное, что его легко не заметить, прикреплено под стрехой.

Внутри амбара висит безжизненное тело Эбена Уоллеса (имя, которое Ли дала крошечному покойнику), хрупкий деревянный ящик валяется под его ногами сломанный.

Работа над диорамой началась в период Второй мировой войны. Многие материалы были в дефиците, начиная со стали и других металлов, некоторых пород дерева и даже оборудования, необходимого для изготовления диорамы. Прежде чем Мошер смог сделать крошечные детали, ему нужно было создать и крошечные инструменты — маленькие долота и стамески, чтобы работать с деревом. Ли пыталась купить ювелирный токарный станок за 13 долларов 95 центов у компании Sears Roebuck and Co. в Вермонте[298], но ей сообщили, что электродвигатели во время войны распределяются по квоте и она должна получить разрешение от комитета военно-промышленного производства. Ли заполнила заявление на приобретение станка. В строке, где следовало указать цель его использования, Ли написала: «Диорамы (миниатюрные модели) для научных исследований и обучения»[299]. Потребовалось два месяца, но Ли достала токарный станок. Куда меньше ей повезло в попытке получить право на покупку пилы и двигателя, которые также были нужны Мошеру[300].

Война осложняла жизнь во всем. Приобретать необходимые детали было непросто. Даже когда она запрашивала материалы у International Harvester, тот факт, что она была дочерью любимого сооснователя компании, не давал ей преимуществ. Когда Ли потребовалось заменить выхлопную трубу грузовика производства International Harvester, работавшего в «Рокс», ей отказались прислать новую деталь, пока она не вернет старую[301]. Это не устраивало Ли, ведь в таком случае грузовик не будет работать несколько дней в ожидании новой выхлопной трубы. «Сейчас самый сенокос, и нам будет крайне неудобно даже на три-четыре дня остаться без грузовой машины», — писала она в компанию, большой долей акций которой по-прежнему владела[302]. Бесполезно: ничто не могло преодолеть правительственные ограничения.

Листовой металл, гвозди и шурупы, петли и проволока — в дефиците были все металлические изделия. Если гайка и находилась, она могла быть не того размера или цвета. Поскольку гвоздиков того размера, который требовался для диорам, не было в продаже, Мошеру пришлось изготовить собственные. Даже половина катушки проволоки оказывалась драгоценной находкой для проекта Ли. Зимой 1944 года друг из Кембриджа прислал ей моток металлической нити: «Я получила вашу посылку с проволокой и крайне признательна за ваш щедрый и дельный подарок, — написала Ли. — Вы даже не можете вообразить, насколько он ценен для моей работы над моделями «Этюдов» для кафедры судебной медицины в Гарвардской медицинской школе, потому что проволока очень нужна и, как вам известно, невероятно редка»[303].