Надломленные души - Тьерри Коэн

Девушки обменялись насмешливыми взглядами. Дилан с жадностью поглощал пищу и не менее жадно ловил каждое слово приятеля.

Димитрий положил на стол приборы, а потом и ладони.

— Рассмотрим нашу ситуацию с предельной искренностью, девчонки. Кто мы такие в глазах общества? Маргиналы. Люди, выключенные из общего потока в силу обстоятельств, которые в любом другом случае привели бы всех нас в пенитенциарные учреждения. Но мы имели счастье попасть в руки гениев, цель которых состояла в том, чтобы снабдить нас определенной суммой знаний, благодаря чему мы сможем проложить собственный путь.

— Мне пока нечего возразить, — одобрила Романа.

— Нам довелось узнать мир, в котором мы живем, с двух сторон — хорошей и плохой. Мало у кого из молодых был этот шанс. Либо они оказались выброшенными из общества и пополнили ряды отверженных, как раньше их называли, либо у них была возможность учиться, развиваться и в конце концов получить то, что именуется «местом под солнцем». И все это давалось им даром, поэтому они не узнали, что такое трудности и как их преодолевать.

— Дихотомический подход, — отрезала Романа. — Без оттенков окружающее теряет смысл и вкус, ты это знаешь.

— Пожалуй, но я продолжу и уточню кое-что. Некоторые из тех, что принадлежит к первой категории, делают все возможное, чтобы справиться со всеми жизненными препятствиями и обеспечить себе высокое положение, насколько это позволяет их воля. На своем пути они встретят множество людей второй категории, многие из которых, по причине отсутствия у них воли, силы характера или по другим причинам, покатятся по наклонной плоскости и рано или поздно сойдут с дороги.

— Ты забываешь о факторе везения, — снова вступила Романа.

— Я сознательно его не принимаю в расчет, ибо он второстепенен. Это аргумент слабаков! Чуть что, они говорят: «Мне не повезло». Для меня же это просто отговорка сдавшихся.

— Ладно, допустим. К чему ты пытаешься прийти?

— Мы все, вопреки нашему желанию, были готовы пополнить ряды людей первой категории. Однако здесь нам предоставили возможность залатать дыры, научиться правильно воспринимать этот мир, развить знания во всех областях. Институт явился для нас «ускорителем успеха». Но лишь ускорителем, не больше. Руль в наших руках, и педали нажимаем мы сами. Можно жать на них слегка, и этого будет достаточно, чтобы найти себе достойное место в обществе. То есть выучиться, участвовать в общественных мероприятиях, делать, что нужно, и все будет в порядке. Но можно действовать и по-другому, использовать всю нашу силу, весь запас нашей воли, и тогда… sky is the limit.[19]

Все помолчали несколько мгновений, обдумывая сказанное товарищем. Димитрий вновь взял приборы и продолжил есть, поглощенный своими мыслями.

— «Ускоритель успеха», сказал ты, но что такое для тебя успех? Стать богатым? Управлять людьми? Добиться славы? — никак не могла унять Лана свое раздражение.

— Нет, успех в том смысле, который в это понятие вкладывают Лео, Антон и другие руководители Института. Не просто добиться высокого социального статуса, а преуспеть в той области, которую ты для себя выбрал. Если твой идеал — стать кондитером, овладей всеми тонкостями ремесла, узнай все, что нужно знать, непрестанно совершенствуйся и дойди до вершины мастерства. Решил стать писателем — обогащай себя знаниями в различных областях, изучи творчество великих, которые были до тебя, и стань выдающимся автором, несравнимым ни с кем. Если твое поприще — сохранение китов, тогда садись на корабль и отправляйся в море, чтобы бороться там с расхитителями морской фауны. Быть успешным означает положить все свои силы ради дела, в которое ты веришь.

— Но быть успешным вовсе не ограничивается профессиональным поприщем, Димитрий, — вмешалась Романа. — Можно просто хотеть быть счастливым, стать отцом или матерью.

— «Просто быть счастливым» для меня — пустые слова, если за ними ничего конкретного не стоит, никакого проекта. Стать родителями — чудесно, это так. Но при условии, что все будет выполнено полноценно. Это означает целиком посвятить себя детям. И не отказаться от них… из-за возможных трудностей.

Последняя фраза прозвучала из его уст как-то особенно взволнованно.

— Нет, я все-таки предпочел бы защищать китов, — проговорил Дилан между двумя ложечками флана.[20]

Это замечание внесло разрядку, снизив накал страстной речи Димитрия. Такая увлеченность темой показалась Лане немного избыточной, но и трогательной одновременно.

— В любом случае, собираешься ли ты печь торты, писать книжки или сражаться с китобоями, ты должен сделать все, чтобы располагать знаниями, которые помогут тебе адекватно понимать, кто ты, где ты, а также слышать то, что окружающий мир прошепчет тебе на ушко.

Последнее нравоучение юноши лишило его сотрапезников дара речи. Димитрий оторвал взгляд от десерта и, увидев на лицах друзей недоумение, улыбнулся.

— Кажется, я изрядно испортил дружескую атмосферу, — пошутил он.

Обстановка моментально разрядилась.

— И часто он такой? — спросила Лана у Романы.

— Ты хочешь сказать — занудный? Часто. Но сегодня он превзошел сам себя.

Димитрий запустил в нее мандариновой кожурой, от которой девушка ловко увернулась.

— Значит, Дилан, ты серьезно решил заняться сохранением китов?

— Да не уверен. Я совсем не знаю моря. Сказал просто так, чтобы заполнить паузу. Я испугался, что все вы перессоритесь.

Димитрий рассмеялся и с нежностью приобнял Дилана.

Они поднялись из-за стола, очистили и сложили подносы. Выходя из столовой, Димитрий оказался рядом с Ланой.

— Прости, я ораторствовал все время, не дав никому высказаться.

— Было интересно. Теперь я всерьез задумаюсь о своих планах на жизнь, — иронично произнесла она. — А каковы они у тебя?

— Революция.

Девушка подумала, что он пошутил, но лицо у него было серьезным.

— Мои планы — сделать все возможное, чтобы покончить с властью денег, угнетением и несправедливостью. Дальше так не может продолжаться, Лана.

Потрясенная мировоззрением друга, Лана посмотрела ему вслед. Он обернулся, подняв кулак вверх:

— Hasta la victoria, siempra![21] — выкрикнул он, наградив ее восхитительной улыбкой.