Золотая шпага - Юрий Никитин

– Они и так перевезут, – пробурчал Афонин. – Мы жих освобождаем!

– Скажи, что заплатим, – повторил Засядько настой­чиво.

– Будет сделано!

В голосе Афонина не было огорчения, как заметилЗасядько. Старый ветеран больше ценил возможность быть полезным по службе, чемпоскакать голышом в чистых водах Средиземного моря.

Солдаты мигом сбрасывали обмундирование, с детским визгомвбегали в волны. Часовых Засядько все же выставил, хотя вроде бы противника наострове уже не осталось. Он следил за кораблем, что-то странное чудилось в егобесшумном скольжении по волнам.

Афонин долго не появлялся. Наконец его коренастая фигурапоявилась на крыльце. Он помахал руками крест-накрест. Засядько показал кулак,кивнул на лодки. Афонин закивал истово, снова вбежал в домик, а немного погодявынырнул уже с веслами на плече.

Засядько надоело дожидаться, когда он, неумело орудуявеслами, как слон вениками, подгонит лодку, пошел навстречу. Афонин беспомощношлепал веслами по волнам, а лодку относило все дальше.

Засядько разделся, вбежал в воду, догнал лодку. Афонинпытался помочь ему влезть в лодку и едва не опрокинул ее вовсе.

– Навались на тот борт! – гаркнул Засядько.

Он забрался в лодку, подхватил весла и быстро погнал кберегу:

– Не умеешь грести, зачем брался?

– Дык кто ж знал, – ответил Афонин посрамленно. –Суворов говорил, что суворовский солдат все смогёт. Я ж видел, как другиегребут, это так просто…

– Эх ты, чудо рязанское!

– Чудо-богатырь, – подтвердил Афонин сгордостью. – Суворовец!

Засядько разогнал лодку, сложил весла, а когда лодка наскорости заскрипела днищем по песку, выскочил и ловко вытащил ее подальше наберег.

Издали донесся детский голосок:

– Мама, а он к русалкам плавал?

Из телеги за ним следили возница и Грессеры. Девочка ерзалана руках матери, улыбалась ему, протягивала ручки. Засядько ощутил, что онобнажен до пояса, вода стекает по мокрой груди, а на губах чувствуется соленыйвкус морской воды.

– Что сказали рыбаки? – спросил он нетерпеливо.

– Ничего, – крикнул Афонин.

Он вылез шатаясь, зацепился за высокий борт и повалился намокрый песок. Поднялся, ругаясь как запорожец, указал на корабль. Тот,казалось, вовсе застыл вдали от берега.

– Что с рыбаками? – спросил Засядько нетерпеливо.

– Убежали, – объяснил Афонин зло, – дурни набитые!Увидели этот корабль, умчались с такой скоростью, что пятки влипали в задницы.Добро бы приплыли хранцузы или турки, а то… Так нет же, турков бы не такиспужались!.. Ничего не понимаю.

Засядько пристально посмотрел на корабль, затем обернулся кГрессерам:

– Я отправлюсь к ним. Попробую договориться, чтобы васвзяли на борт. Вдруг да прямиком плывут в Россию? Но если и нет, то могут подороге зайти в российские порты?

Афонин засуетился:

– Ваше благородие, погодьте! Это я, таежник, за веслами несидел, а у нас есть тут рыбари…

Он кинулся к солдатам, хватал за плечи, объяснял, наконецеще трое вышли из воды, сбегали к рыбацкой хижине и вернулись с тремя парамивесел.

Засядько понаблюдал, как они умело укрепили уключины, кивнулАфонину:

– Поплывешь со мной. Ты один при мундире.

– Слушаю, ваше благородие!

Две пары дюжих рук ухватились с двух сторон, стянули лодку вволны. Солдаты запрыгнули и поспешно сели на весла. Засядько стоял на носу,досадовал, что нет при нем подзорной трубы. Что-то очень странное чудилось вэтом чистом и ухоженном корабле!

Солдаты, несмотря на усталость, кувыркались в волнах, а те,кто умел плавать, вовсю показывали свое умение, заплывая от берега на глубокое.Впрочем, дно понижалось так медленно, что надо было пройти с версту, чтобы дноушло из-под ног вовсе.

Гребли не очень умело, мешали друг другу, сцеплялисьвеслами. Афонин попробовал командовать, но, встретившись со строгими глазамиЗасядько, пристыженно умолк. Наконец кое-как уловили ритм, приспособились другк другу, лодка пошла быстрее.

Корабль медленно дрейфовал под едва заметным ве­терком. Дажене ветерком, а движением воздуха. Он был тих и безмолвен, и чем ближе подходилалодка, тем неспокойнее становилось на душе. Солдаты уже примолкли, настороженнопосматривали на встревоженные лица Засядько и капрала.

Афонин, опережая капитана, заорал:

– Эй, на корабле! Заснули все? Эй!

Никто не отзывался. Лодка подошла к самому кораблю, и первое,что пришло Засядько в голову, он осмотрел корпус, все-таки на морях бушуютвойны, впрочем, как и на суше, но ни следов от пуль, ни от шрапнели, как идругих повреждений, не оказалось. Корабль был новенький, недавно спущенный наводу.

– Перепились все? – предположил Афонин.

– Всяк по себе других мерит, – отозвался один из солдатс издевкой, пытался шуткой снять нервозность.

– Могут и спать, – огрызнулся Афонин, неповорачиваясь. – Знаю таких, кто даже в дозоре… Ваше благородие, чтоделать? Так не взберешься!

– Поплыли вокруг, – велел Засядько.

Они дважды обошли корабль, стучали веслами в борта, но тотоставался глух и безмолвен. Один из солдат вдруг предложил:

– Тут веревка есть с крюком… Не пригодится?

Он разгреб тряпье на дне лодки, вытащил крюк с тремязагнутыми острыми концами. Засядько подергал веревку, малость подопрела,но – была не была! – закинул крюк наверх, подергал, убедился, чтозацепился крепко, дал конец держать Афонину, а сам быстро полез вверх.

Хорошо, не фрегат или каравелла, подумал с облегчением,когда вскоре голова вынырнула над бортом. Если и скинут, до воды падатьнедолго, пузо не отобьешь…

Палуба выглядела такой же чистой, ухоженной, как и корпус.Ни души, только над головой лениво шевелятся подобранные паруса. Дверь внизприоткрыта, ему почудился вкусный запах.

Выставив перед собой шпагу, он медленно начал опускаться поступенькам. Они привели в отделанное дорогими породами дерева помещение, где настенах были картины, на столе лежала карта и стояла чашка с темным напитком.

Засядько понюхал, запах кофе стал сильнее. Похоже, еще неостыл даже, хотя проверять не решился. Кто знает, что за кофе. Выпьет и тожестанет невидимым. Или вовсе исчезнет!

Он походил по каюте, заглянул в гардероб. Тщательновыглаженная одежда, дорогая обувь, изысканные головные уборы… На полке двешкатулки, богато украшенные серебром. Попробовал открыть, но заперты на ключи,однако в верхнем ящике стола обнаружил целую связку ключей всех размеров.