На все времена - Кэтлин Вудивисс

Чувствуя, как ноет все тело, Абриэль зло уставилась в спину великану, который, не обращая на нее внимания, направился обратно в замок. Из двери вышла Недда, которой было немедленно приказано бросить узлы в повозку и садиться рядом с хозяйкой, после чего ее тоже связали и заткнули рот.

Дунстан и Фордон снова вернулись в замок за фонарями, сложили их в задке повозки, а сами уселись на коней.

Из боковой двери появился третий сообщник с парой подушек и покрывал, которые он тоже уложил в повозку. Этот оказался достаточно сострадательным, чтобы подложить подушки под головы женщин. Отвязав лошадь, он уселся на козлы, взмахнул кнутом и последовал по узкой тропинке за своими сообщниками.

Абриэль мрачно гадала, увидит ли еще своих родных. Она пыталась утешиться, представляя их лица и напоминая себе, как они расстроятся, узнав о ее исчезновении. И как сделают все, не пожалев никаких расходов, чтобы найти ее и благополучно вернуть домой.

Но время шло, а вынужденное путешествие все продолжалось, и любимые образы родителей уступили место еще одному. Мужчине с темно-синими глазами, высокими острыми скулами и чарующей улыбкой. Но, узнав о ее похищении, он разучится улыбаться.

Представив, что он сделает, она вздрогнула, и мысль о том, что Рейвен спасет ее, придала мужества.

В этот, самый мрачный момент ее жизни Рейвен стал чем-то вроде неугасимого огонька надежды во мраке.

На небе собирались облака, то и дело заслоняя луну и звезды, и Абриэль никак не могла понять, в каком направлении они едут. Больше всего ее мучило то, что они не смогут сбежать. Но разве сбежишь, когда тебя скрутили по рукам и ногам?

Может, к этому времени мать уже поняла, что дочь исчезла, и подняла тревогу, а Вашел готовится вести поисковую партию.

Потом ее мысли снова обратились к Рейвену; что-то подсказывало ей, что он не присоединится к остальным рыцарям: для этого он слишком упрям и независим.

Она представляла, как он мчится спасать ее: черные волосы развеваются на ветру, когда он подгоняет жеребца, пригнувшись к седлу. Даже в мечтах она была счастлива его видеть, хотя очередное спасение будет означать, что она у него в огромном долгу. Но в этот момент, когда все тело затекло, а в горле пересохло, ей было все равно, кто найдет их, лишь бы они с Неддой еще оставались живы.

Хотя дальнейшие усилия потребовали немало терпения и настойчивости, Абриэль и Недде удалось высвободить руки. При этом они искренне благословляли беспечность глуповатого гиганта, у которого не хватило ума связать их как следует. Абриэль повернулась лицом к служанке и прижала палец к заткнутому тряпкой рту, предупреждая о необходимости молчать.

Та коротко кивнула. Абриэль сунула руки в окутывающее ее покрывало и потянула за ночную сорочку. Добравшись до подола, она принялась отрывать тонкие полосы ткани. Толстое покрывало заглушало треск, но когда возница обернулся и удивленно покачал головой, словно пытаясь определить, откуда доносятся звуки, Недда принялась тихо похрапывать. Кучер, презрительно фыркнув, снова отвернулся.

Через несколько секунд первый отделанный кружевами лоскуток полетел на землю. Другой, из простого полотна, брошенный Неддой, вскоре последовал за первым. Оставалось надеяться, что их спасители поймут, кому принадлежат разбросанные лоскутья, которые и приведут их к месту назначения.

Повозка грохотала мимо дорожек, ведущих к отдаленным домикам, и все больше лоскутьев оставалось на земле. Когда возница свернул на другую дорогу, Абриэль бросила сразу несколько полосок ткани.

Ночь перетекла в день, и открытые поля и пастбища остались позади, сменившись лесом.

К полудню повозка остановилась у обшарпанной лачуги. Рубашки женщин значительно укоротились, но плащи были достаточно длинны, чтобы скрыть это. Абриэль и Недда быстро связали друг другу запястья. Мужчины, похоже, не заметили оставленного следа и, взвалив женщин на плечи, потащили в хижину.

Когда-то в прошлом крошечные окошки лачуги были забиты досками, большая часть которых успела к этому времени оторваться и повиснуть на одном гвозде, позволяя робким солнечным лучам проникать внутрь. Стены были обиты шкурами животных, но и они уже успели сгнить, так что по комнате свободно гуляли холодные сквозняки.

Абриэль и Недду внесли в соседнюю комнату и уложили на узкие грубо сколоченные кровати с пропахшими плесенью тюфяками. Мужчины внесли вещи и только потом развязали женщин и велели оставаться в комнате до особых распоряжений, в противном случае, особенно если похитители заподозрят, что пленницы намерены сбежать, их попросту привяжут к кроватям.

– А если нам понадобится в туалет? – спросила Недда, толидерзко, толи окончательно отчаявшись. Дунстан, злобно ощерившись, повернулся к ней, и служанка покрепче завернулась в покрывало, как в стальные доспехи, способные выдержать жесточайший удар. Глаза двух противников вели долгую дуэль, прежде чем Недда нашла в себе мужество вздернуть подбородок и громко повторила: – Я спросила, можно ли нам…

– Я тебя слышал! – резко пролаял громила. Но если он думал напугать этим служанку, то сильно ошибся: Недда и глазом не повела, только подняла брови, словно была не менее чем королевой, требующей услуги от своего подданного.

– Мы с госпожой будем крайне благодарны, если вы окажете нам любезность, ответив на вопрос.

Какой-то момент Дунстан стоял с широко раскрытым ртом, будто не в силах поверить ее наглости. Немного опомнившись, он показал на глиняный ночной горшок в углу:

– Если тебе или миледи понадобится это, не слишком шумите, иначе кто-нибудь из парней придет посмотреть, что вы тут затеяли.

– А какие проделки собираетесь затеять вы, пока мы спим? – в тон Недде спросила Абриэль. – Если воображаете, что можете ворваться сюда и позабавиться с нами, позвольте заверить, что…

Дунстан зарычал и шагнул к ней. Девушка была вынуждена смело встретить его горящий взгляд.

– И что вы сделаете с нами, миледи?

Потрясенная, Абриэль с трудом устояла на ногах и изо всех сил старалась не выказать страха. Но ей только что преподали прекрасный пример отваги перед лицом опасности. Поэтому она постаралась в подражание Недде надменно поднять подбородок.

– Буду кричать до тех пор, пока ты и твои сообщники не будут вынуждены покинуть эту лачугу, чтобы не оглохнуть.

Дунстан, одобрительно фыркнув, подбоченился и кивнул:

– Вижу, вы не робкого десятка, миледи. Вот что я скажу: нам приказано оставить вас в покое, пока не прибудет тот, кто нанял нас… или вам не придет в голову сбежать. Тогда нам позволено делать с вами все, что заблагорассудится. Итак, пока вы будете вести себя прилично, мы с Фордоном и остальными пальцем вас не тронем. Вам все понятно, миледи?

– Хоть ты и говоришь так, будто у тебя каша во рту, я прекрасно разобрала каждое слово, – парировала Абриэль и, подняв тонкую руку, щелкнула пальцами, словно выгоняя громилу из комнаты. – Если не возражаешь, мы хотели бы остаться одни. И не забудь закрыть за собой дверь!