Техник — ас - Евгений Владимирович Панов

застаивался на земле. По просьбе командующего авиацией Ленинградского фронта генерал-лейтенанта Новикова передал его для вывоза раненых. Заодно, на обратном пути, и нам попутно доставлялись боеприпасы, запасные части и продовольствие.

Несколько раз вылетали на сопровождение транспортных самолётов совместно с истребителями 127-го полка, которым командовал майор Пузейкин. Поначалу немцы пытались атаковать транспортники, но увидев краснозвёздные истребители с характерно окрашенными в красный цвет оконцовками крыльев начали отворачивать в сторону. И так случалось несколько раз, когда мы летали на сопровождение транспортников.

Такое поведение немцев не осталось незамеченным нашим командованием и нас чаще стали привлекать на прикрытие и сопровождение транспортников и колонн с ценными грузами. Эвакуируемые гражданские тоже откуда-то знали, что если их с воздуха прикрывают белые краснозвёздные истребителями с красными оконцовками крыльев, то бояться налёта немецкой авиации не надо.

Далеко не всегда немцы отворачивали, увидев нас, и тогда приходилось вступать в бой. Воздушные бои над Ладогой были по настоящему жаркими. Порой казалось, что сам лёд горит от упавших на него самолётов. К сожалению не только вражеских. Полки, прикрывавшие Дорогу жизни, несли потери. Мы тоже часто привозили пробоины в крыльях и фюзеляжах. Пару раз было, что парни едва дотягивали до аэродрома. Однако день-два и истребители, отремонтированные руками наших техников, вновь уходили в небо.

Наши палатки-ангары для самолётов, которые ещё под Москвой мы изготовили из брезента по моим эскизам, явно заинтересовали наших коллег. Удобная штука получилась. Несколько жердей-опор, примерно минут сорок работы и вот самолёт уже укрыт от непогоды. Ставь внутри печку-буржуйку и можно зимой вполне комфортно заниматься ремонтом и обслуживанием. Новиков выцыганил у меня одну, правда обещал, что вернёт, и вскоре такие же импровизированные ангары начали появляться и в других полках. Не знаю кто сболтнул, но называли их не иначе как "палатки-копьёвки" или, сокращённо, "ПК".

Очень досаждали финны. Основные силы их авиации действовали над Финским заливом, но и над Ладогой они тоже отметились. Несколько раз мы вступали с ними в бой и надо сказать, что противник они очень серьёзный. Особенно если ещё и учесть стремление финнов посчитаться с нами за Зимнюю войну*. Они и эту войну называли не иначе, как "война продолжения". Так что дрались они в воздухе жёстко и умело и крови попили у нас изрядно.

(* Советско-финляндская война 1939-1940 г.)

Всё чаще с постов, расположенных вдоль ледовой переправы стали приходить тревожные сообщения о паре финских истребителей "Брюстер"*, совершавших налёты на колонны, перевозившие грузы и людей. Всегда одна и та же пара самолётов. Они всегда заходили на цель на предельно малой высоте, расстреливали один-два грузовика и уходили к себе так же на бреющем полёте. Самсонов только руками разводил. Его РЛС цели, идущие на предельно малой высоте просто не видела.

(* Брюстер F2A Баффало (Brewster F2A Buffalo)— истребитель, спроектированный и построенный американской корпорацией Brewster Aeronautical Corporation. Поступил на вооружение ВМС США в 1939 году. В начале 1940 года был закуплен Финляндией (44 шт.), где получил обозначение как "Brewster модель B-239E". Был оснащён четырьмя 12,7 мм. пулемётами M2 Browning, мог нести две авиабомбы. Имел максимальную скорость 517 км/ч и дальность полёта 1553 км.)

Мы попытались организовать постоянное барражирование наших самолётов над трассой, но всё было бесполезно. Финны словно чуяли нас и в такие дни старались не высовываться. Но всё же рано или поздно встреча должна была состояться. И она состоялась. В один из дней, когда я сидел возле радиостанции в присланной нам КШМ* на базе ЗиС-5, в эфире раздался немного встревоженный голос; — Здесь Фил ( ст.л-т Кравченко)! Атакован парой "Брюстеров"! Корнет (л-т Суворов) подбит! Принял бой!— на этом связь оборвалась.

(* КШМ— командно-штабная машина.)

— Дункан ( к-н Гуладзе)!— ору в микрофон,— Мухой к Филу!— к этому времени мы на патрулирование летали в составе звена, при этом одна пара барражировала над дорогой от западного берега Ладоги примерно до середины, а другая, соответственно, от восточного до середины. Пару Фила подловили ближе к Ленинградской стороне.

— Камандир!— в голосе Гуладзе явно слышалась паника, поэтому и акцент прорезался,— Нас зажали восемь "худых"! Не можем оторваться!

— Твою же...!— скрипнул зубами. Похоже на нас открыли охоту и решили бить поодиночке. Но вот хрен вам. Мы тоже не пальцем деланные,— Князь ( к-н Юсупов)! на вылет! Шило ( к-н Шилов)! Готовность номер один! Прикроешь на возврате! Кортес! Готовность номер один!

Ох, как хотелось мне самому броситься туда, в небо над Ладогой. Но что-то мне подсказывало, что немцы могут подловить нас при возвращении и заходе на посадку. Мы для них словно бельмо в глазу.

Третье звено ушло к Ладоге на подмогу, а спустя некоторое время вдалеке показался истребитель с тянущимся за ним чёрным хвостом дыма. Летел он как-то почти полубоком. Вот вышли шасси и тут ЯК резко клюнул носом. Буквально в паре метров от земли выровнялся, но не до конца. Стойки шасси подломились и, подняв в воздух тучу снега, истребитель зарылся в сугроб на краю ВПП. Из кабины никто не выбрался. Я запрыгнул за руль стоящего рядом с нашей радиомашиной пикапчика ГАЗ-4 и рванул в конец полосы, где лежал подбитый ЯК с красными оконцовками крыльев, попутно забрав бегущего в ту же сторону старшину Федянина и техника самолёта Корнета.

Подъехал я одновременно с санитарной машиной. Весь фюзеляж и крылья ЯКа были в рваных пробоинах. Фонарь был разбит и через дыры в нём было видно обвисшего на ремнях пилота, бессильно опустившего голову на грудь. Меня изнутри будто холодным душем окатило, а Кузьмич с техником фомкой уже открывали фонарь.

— Так, все в сторону!— женщина врач растолкала всех и склонилась к Суворову, едва открыли заклинивший фонарь,— Жив! Аккуратно достаём.

На Корнета было страшно смотреть. Зимний комбинезон весь был пропитан кровью. Когда его вытащили из кабины и положили на плоскость, то она под ним сразу окрасилась в красный цвет. Видно было, что комбез разорван на груди и на правой ноге. Из под шлемофона тоже текла кровь. Удивительно, как он смог дотянуть до аэродрома с такими ранениями.

Суворова увезли на санитарке, а я так и стоял у разбитого истребителя и в моих ушах ещё слышались слова доктора;— Ранения очень тяжёлые и шансов мало. Будем надеяться на то, что организм молодой и справится.

Вытирая руки ветошью подошёл Кузьмич;— Нормально всё будет, командир. Он парень молодой, выдюжит.