Патрульные апокалипсиса - Роберт Ладлэм

Намеки на то, что такие «недоразумения» распространились за пределы столицы нашего государства, прозвучали вчера вечером, когда популярный и уважаемый ведущий вечерней программы новостей Эм-би-си Фрэнклин Уогнер уделил две минуты «эссе на личную тему», как он это назвал. В его голосе с красивыми модуляциями явно слышалась горечь, если не сдерживаемый гнев. Он изобличал тех, по его словам, «гиен, которые, изображая бдительность, копаются в прошлом, пытаясь выяснить прежние (и вполне законные) политические убеждения того или иного человека, и даже анализируют происхождение имен и фамилий, чтобы опорочить тех, к кому питают неприязнь». Он вспомнил «массовую истерию времен Маккарти, когда честные люди становились жертвами инсинуаций и им выносили необоснованные обвинения». В заключение журналист объявил, что он «благодарный гость этой чудесной страны» (Уогнер — канадец), но первым же самолетом вернется в Торонто, если он и его семья «будут поставлены к позорному столбу».

Засыпанный после этого вопросами, Уогнер тоже отказался от комментариев, заметив только, что подстрекатели известны и «этого достаточно». Эм-би-си заявила, что им не перестают звонить, что число звонков достигает нескольких тысяч, и более восьмидесяти процентов высказываются в поддержку мистера Уогнера.

Единственным ключом к этим расследованиям, как полагает наш репортер, является то, что они каким-то образом связаны с последними событиями в Германии, где правым фракциям весьма успешно удалось внедриться в правительство Бонна.

* * *

Герхард Крёгер взволнованно ходил взад и вперед перед своей женой Гретой. Они находились в глубине лесов Ваклабрюка, во все еще недостроенном медицинском комплексе.

— Он все еще жив, как мы знаем, — возбужденно говорил хирург. — Он выжил после первого кризиса, и это хорошо для моей методики, но вредно для дела.

— Почему? — спросила хирургическая сестра.

— Потому что мы не можем найти его!

— Ну и что? Ведь он скоро умрет.

— Конечно, но если у него произойдет кровоизлияние в мозг и он умрет у наших врагов, врачи произведут вскрытие и обнаружат мой имплантат, а этого нельзя допустить!

— Но ты ничего не можешь изменить, так зачем же расстраиваться?

— Его надо найти. Я должен найти его.

— Как?

— В последние дни его жизни, в последние часы, наступит момент, когда он захочет обратиться ко мне. Его охватит такое смятение, что он будет жаждать моих указаний.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Да, но я не знаю ответа.

На столике зазвонил телефон. Она подняла трубку.

— Да?.. Да, конечно, герр доктор. — Грета прикрыла трубку рукой. — Это Ханс Траупман. Говорит, что срочно.

— Думаю, что да, он редко звонит. — Крёгер взял у жены трубку. — Должно быть, срочное дело, доктор? Не помню, когда вы звонили в последний раз.

— Час назад в Мюнхене арестован генерал фон Шнабе.

— Бог мой, за что?

— Подрывная деятельность, подстрекательство к бунту, преступления против государства — вся обычная юридическая чушь, которую наши предшественники использовали в более благоприятных условиях.

— Но каким образом!

—Очевидно, ваш Гарри Лэтем-Лесситер не единственный, кто пробрался в нашу долину.

— Непостижимо! Все и каждый прошли через самые скрупулезные проверки, включая даже электронное сканирование мозга, которое фиксирует ложь, сомнения, малейшее колебание. Я лично разработал методику этих проверок, они надежны.

— Возможно, кто-то из них изменил свои взгляды, покинув долину. Как бы там ни было, фон Шнабе задержала полиция, и опознание проводилось так, что человека, указавшего на него, не было видно. Судя по тому немногому, что нам известно, это женщина, поскольку упоминалось сексуальное оскорбление. Говорят, один полицейский в небольших чинах смеялся, обсуждая это со своими коллегами в полицейском участке Мюнхена.

— Я неоднократно предупреждал генерала насчет связей с женским персоналом. А он всегда отвечал: "При всей вашей учености, Крёгер, вы не понимаете, что олово «генерал» вызывает представление о силе, а сила — сущность секса. Он хотятменя".

— А он даже не был генералом, — заметил Траупман. — И еще меньше «фоном».

—Неужели? А я думал...

— Вы думали то, что вам следовало думать, Герхард, — перебил доктор из Нюрнберга. — Шнабе блестяще осуществлял военные операции, был предан нашему делу: мало кто из нас мог бы отыскать такую долину, создать такой комплекс и руководить им... В этом сказывалась его огромная сила. По правде говоря, он был и есть,пользуясь медицинским термином, социопат с блестящим интеллектом, человек того типа, который нужен такому движению, как наше, особенно в начальной стадии. Впоследствии, конечно, их заменят. В этом и состояла ошибка «третьего рейха»: они верили в свои фальшивые титулы, жили ими и не признавали настоящих генералов, юнкеров (потомственных дворян), которые могли бы выиграть войну, своевременно вторгшись в Англию. Мы не совершим таких ошибок.

— Что же делать сейчас, герр доктор?

— Мы организуем убийство Шнабе — его застрелят в камере сегодня ночью пистолетом с глушителем. Это несложно: безработица высока даже среди преступников. Это следует сделать до начала допросов, особенно до применения амитала.

— А Ваклабрюк?

— Теперь им будете руководить вы. Но нас, нашего вождя в Бонне беспокоит этот ваш компьютеризованный робот в Париже. Ради Бога, скажите, когда он умрет?

— Остался день, от силы три — дольше он не протянет.

— Хорошо.

— Простите, герр Траупман, но очень вероятно, что у него произойдет настоящий взрыв в затылочной части.

— Там, где помещен ваш имплантат?

— Да.

— Мы должны найти его прежде, чем это случится. Обнаружив одного робота, они подумают, что существует тысяча других!

— Я так и сказал моей жене, — помните хирургическую сестру, о которой вы так хорошо отзывались?

— Грета, конечно. Что она предлагает?

— Она согласна со мной, — ответил Крёгер, хотя его жена отрицательно покачала головой. — Мне необходимо вылететь в Париж и встретиться с нашими людьми. Сначала с мейхельмёрден — у них что-то пропало. Затем с нашим агентом в американском посольстве; нужно выяснить, что ему известно об антинейцах. Наконец, с нашим человеком во Втором бюро. Он колеблется.

— Будьте осторожны с Моро. По сути, этот человек один из нас, но он француз. Мы точно не знаем, наг чьей он стороне.

Дру Лэтем, а ныне Гарри, стоял в тени Трокадеро, позади статуи короля Генриха, прижав к глазам бинокль ночного видения. Он вглядывался в отстоящее от него на сотню ярдов и такое же затененное место между статуями Людовика XIV и Наполеона. Именно здесь он просил Карин де Фрис устроить ему встречу, надеясь получить некоторые конфиденциальные документы своего «покойного брата». Было уже почти одиннадцать, летняя луна освещала парижские улицы, и от этого Дру Лэтем чувствовал себя спокойнее.