Последствия греха - Клэр Лэнгли-Хоторн

Лондон

Февраль 1911 года

На следующий день после возвращения в Лондон Урсула проснулась с тяжелой головой. Она не выспалась. Стояло холодное и ясное февральское утро; когда девушка отдернула занавески и выглянула в окно, то обнаружила, что сквозь запотевшие за ночь стекла можно разглядеть лишь тусклые очертания улицы.

Она услышала, как старинные часы на лестнице пробили восемь. Прислуга, должно быть, уже встала. Камины повсюду были затоплены, комнаты первого этажа выметены и вычищены; как только Джулия услышала, что Урсула встает, Кухарка принялась готовить завтрак. Урсула тем не менее еще не была готова встретить новый день. Она разнервничалась и очень устала после длительного переезда через Атлантику, вдобавок девушка была во власти противоречивых эмоций, которые вызывал в ней лорд Розем. Она не знала, что думать и чего ждать. Переполняемая скверными предчувствиями, Урсула прижалась лбом к стеклу. Ей предстояло выйти замуж за человека, которого она не любила, и день бракосочетания неумолимо приближался. Через две недели должна была состояться свадебная церемония.

Урсула провела все утро, разбирая корреспонденцию, и едва успела дочитать письмо от Алистера Фенвея, который просил у нее отчета о совокупных доходах мистера Марлоу, когда в гостиную вошел Биггз.

— Вам звонят, мисс Урсула, — сказал он. С тех пор как Урсула стала хозяйкой дома, дворецкий стал подчеркнуто официален. — Кажется, это мисс Стэнфорд-Джонс.

Урсула вскочила. Насколько ей было известно (из телеграммы от Гаррисона, полученной ею на борту «Лузитании»), после пребывания и бродмурской клинике Уинифред отдыхала у тети в Йоркшире. Биггз отворил перед хозяйкой дверь, и Урсула заспешила по коридору. Она подняла трубку, ощущая прилив ностальгии. Теперь она и впрямь почувствовала себя дома.

— Фредди? — воскликнула она.

— Салли, это в самом деле ты? Вернулась наконец? — Фредди, кажется, вновь стала прежней, и Урсула рассмеялась.

— Да, хотя после всего, что случилось, в это трудно поверить. Где ты?

— Пока еще в Йоркшире. Решила позвонить, как только узнала, что ты дома.

Они болтали до тех пор, пока Уинифред не сказала:

— Я слышала, ты назначила день свадьбы…

Урсула молчала.

— Ты уверена, что хочешь этого? — спросила Уинифред.

— Это мой долг перед отцом… — Не договорив, Урсула вздохнула.

— Знаешь, что я думаю, Салли? — негромко произнесла Уинифред. — Думаю, ты не сможешь жить за чьей-либо спиной.

Урсула снова вздохнула. Слова Фредди попали в самую точку.

Она неловко извинилась, желая закончить разговор, положила трубку и в смятении вернулась в кабинет. Попыталась забыть о том, что сказала подруга, и погрузиться в отцовские деловые бумаги. Предстояло разобрать еще целые ящики. По-прежнему встревоженная, но исполненная решимости заняться делом, Урсула опустилась на ковер и начала откладывать те документы, которые нужно было сохранить.

Она сидела, окруженная грудами бумаг и гроссбухов, когда Биггз снова ее отвлек.

— Что? — Урсула выжидающе подняла голову, когда дворецкий, притворив дверь, подошел к ней.

— Вас хочет видеть мистер Том Камберленд. Попросить его подождать в гостиной, или же вам угодно принять его здесь?

Урсула так увлеклась работой, что даже не слышала звонка в дверь.

— Что-что? Да, конечно…

— Несколько минут назад звонил лорд Розем и спрашивал, нельзя ли ему будет встретиться с вами сегодня вечером после ужина. Если вы находите это время удобным, я перезвоню и сообщу ему.

— Да. Да. Спасибо, Биггз. Попросите лорда Розема приехать около восьми. И передайте мистеру Камберленду… пусть идет сюда.

— Хорошо, мисс, — Биггз поклонился. Урсуле показалось, что в его глазах, совсем как встарь, блеснул насмешливый огонек.

Урсула встала и расправила юбку. На ней было одно из «суфражистских платьев», как говорил мистер Марлоу, — удобное и простое, бледно-голубого цвета, с белым воротничком. Трудно было назвать его нарядным, но, если не считать волос, которые немного отросли и теперь торчали во все стороны, Урсула сочла себя вполне презентабельной для того, чтобы предстать перед Томом.

Том вошел в кабинет, держа в одной руке букет роз, а в другой — сигарету.

— Я все устроил, — начал он. — Викарий в церкви Пресвятой Троицы будет просто счастлив оказать нам эту услугу. Он очень любил вашего отца.

Урсула закрыла глаза, чтобы успокоиться, и вновь ощутила ужас и отвращение.

— Я также взял на себя смелость написать вашим шотландским родственникам.

— Вы написали родственникам моей матери? — воскликнула Урсула. Она не видела их с самого детства, и поступок Тома показался ей тем более неуместным. — Господи, что они ответили?

— От них до сих пор нет письма, — беззаботно отозвался Том. — Да, чуть не забыл. Фенвей прислал целую кипу документов, которые вы должны подписать. Я захватил их с собой — подумал, что можно заодно и это уладить.

— Каких документов? — подозрительно спросила Урсула.

— Доверенности, ну и так далее. Вам больше не нужно будет беспокоиться о делах своего отца. Когда мы поженимся, всем этим займусь я. Всего лишь формальность — вы же меня понимаете, милая…

Урсула задрожала от гнева. В ее ушах эхом отдавались слова Уинифред.

— Боюсь, о подписании этих бумаг не может быть и речи, — сказала она с ледяным спокойствием. И вдруг поняла, что должна сделать.

Том с изумлением взглянул на нее. Урсула сделала глубокий вдох и продолжила:

— Том, я не могу выйти за вас. Простите. Да, такова была воля моего отца, но я просто не могу…

— Не можете выйти за меня? — Том ухватил ее за подбородок и развернул лицом к себе. — Чушь!

Урсула вздрогнула.

Том поджал губы. Она почувствовала, как из глубины ее души поднимается страх. Заметив замешательство девушки, Том ослабил хватку и с видимым усилием успокоился.

— Простите, если я сделал что-нибудь не…

— Вы ничего такого не сделали. Но я не могу выйти за вас. Я вообще не уверена, что готова к замужеству. Неужели вы не понимаете, что мне пора самой принимать решения?

Том встал и подошел к камину.

— Вы совершаете ужасную ошибку. Как может женщина вроде вас жить самостоятельно? С самого детства вас баловали и нежили. Что вы знаете о самостоятельности? — Он вдруг горько усмехнулся. — Что вы вообще знаете о жизни?

— Том, мне действительно очень жаль…

— Довольно, — огрызнулся тот.

Он вновь переменился. От беззаботного влюбленного не осталось и следа. Теперь Урсула увидела настоящего Тома — холодного и расчетливого.