Твоя на одну ночь - Ольга Иконникова

– Ну, что же, отлично, – кивнул доктор. – Рана даже оказалась куда менее серьезной, чем я предполагал. Сейчас мы наложим повязку, и вы сможете отвезти ребенка домой.

При этих словах Джереми дернулся и запротестовал:

– Я не хочу домой, мама! Я намерен продолжить турнир!

– Ваша светлость, об этом не может быть и речи! – заявил месье Дорсен. – Вам необходим покой.

Я поцеловала сына и согласилась с доктором:

– Мы немедленно отправляемся домой.

– Я могу фехтовать другой рукой, – он продолжал упрямиться. – Это всего лишь царапина! Ты же знаешь!

При этих его словах я опасливо оглянулась. Мой сын тоже знал об этой своей магической особенности, и именно о ней он сейчас и говорил. Подобную магию он мог получить только от Алана, и я отнюдь не хотела, чтобы его величество сейчас оказался рядом.

К счастью, Алан ушел из сада еще до того, как начался турнир. А для всех остальных важны были лишь слова доктора – что рана оказалась пустяковой.

Когда месье Дорсен стал промывать рану, брови его удивленно взметнулись вверх.

– Кажется, сударыня, ваш сын оказался прав. Кожа всего лишь оцарапана. Хотя, признаться, я не понимаю, откуда взялось столько крови. Но будем радоваться такому повороту дела.

А я радовалась еще и тому, что эти его слова не слышит Алан. Хотя я спиной чувствовала на себе чей-то слишком пристальный взгляд. Обернулась – на меня смотрел высокий седой мужчина, который был мне незнаком.

– Значит, я могу остаться здесь, месье? – встрепенулся Джереми. – Обещаю, если руке будет больно, я сам откажусь от участия.

Доктор усмехнулся:

– Ваш сын – настоящий мужчина, ваша светлость!

Джереми горделиво улыбнулся, но тут же спохватился:

– Мамочка, вот только мой камзол…

– Не беспокойтесь, ваша светлость, – рядом с нами уже была королева, – я велю принести что-нибудь из одежды Эдмона. Не представляете, как я рада, что всё обошлось. Мне ужасно неудобно, что ваш сын, ваша светлость, пострадал на нашем празднике. Не понимаю, как такое могло случиться.

Она строго посмотрела на стоявших неподалеку мужчин, в чьем ведении находился фехтовальный турнир, и один из них выступил вперед и поклонился:

– Простите, ваше величество, это моя вина. Я не заметил, как один из участников – сын графа Бискара – взял вместо учебной шпаги боевую. Так получилось, что он сломал свою шпагу, но не хотел выбывать из турнира. Он не желал ничего дурного – просто не оценил возможных последствий. Это я должен был его остановить, но я в этот момент отвлекся на другую пару. Мальчик сам пришел в ужас от того, что совершил, и лишился чувств. Уверен, когда он придет в себя, он принесет герцогу надлежащие извинения.

– Сударь, вы более не будете занимать свою должность!

Услышав этот голос, толпа расступилась, и я увидела на лужайке его величество Эльзара Восьмого. Старый король уже редко выходил за прогулки, но, похоже, счел возможным появиться на празднике внука.

– Ваша невнимательность могла привести к трагедии. А вам, ваша светлость, – король остановился перед Джереми, – я приношу искренние извинения за нерасторопность своих слуг. Надеюсь, что происшествие не испортит ваши впечатления от нашего праздника. А доктор, разумеется, поедет с вами и останется у вас во дворце, пока в этом будет надобность.

– Ваше величество, – звонко сказал Джереми, – позвольте мне продолжить участие в турнире! Если вы разрешите мне это, мама не сможет отправить меня домой.

Король засмеялся:

– Разумеется, юный рыцарь! Если доктор скажет, что это не повредит вашему здоровью, вы можете продолжать борьбу.

Месье Дорсен только развел руками, и Джереми довольно захлопал в ладоши.

– Обратите внимание, господа, – король обвел гостей взглядом, – какое похвальное стремление к победе у маленького герцога де Трези!

Те тут же разразились восхищенными возгласами, а я вздохнула с облегчением. Мой сын серьезно не пострадал, он даже не был напуган.

А вот тот взгляд, которым меня по-прежнему буравил незнакомец, не давал мне покоя.

– Ваше величество, – обратилась я к королеве, – кто тот высокий седой господин в бордовом камзоле?

Она посмотрела в ту же сторону, в которую смотрела я, и ответила:

– Это главный королевский маг Камрии – граф Леру. Не удивительно, ваша светлость, что вы обратили на него внимание. Первое время после нашего с ним знакомства у меня от его взгляда мурашки бежали по коже. Признаюсь – я до сих пор его боюсь. Но не берите мои слова в голову – на самом деле граф – милейший человек.

Мне показалось, что думает она совсем по-другому, но продолжать эту тему я не стала. Ко мне снова вернулось беспокойство. Да, Алан не видел того, что случилось сейчас на лужайке в саду. Но это видел его главный маг! И уж он-то наверняка обратил внимание на то, как быстро затянулась рана Джереми.

Но я постаралась прогнать эти мысли. Даже если этот граф обратил внимание на магию Джереми, у него вряд ли есть основания для подозрений. Мало ли у кого могла быть подобная магия?

Я помогла сыну переодеться. Принесенный камзол был ему чуть маловат, но мы просто не стали застегивать несколько пуговиц. Джереми снова взял в руки шпагу.

Но турнир так и не был продолжен, потому что к гостям со стороны дворца подошел высокий статный мужчина в темной, совсем не парадной одежде, покрытой дорожной пылью.

– Остановитесь, сударь! – за ним бежали королевские слуги, но он упрямо шел вперед.

Я взглянула на его величество и удивилась тому испугу, что отразился у него на лице.

– Кто посмел пустить его во дворец? – прошипел король.

Я услышала, как кто-то из придворных с восторженным придыханием произнес:

– Но ведь это же Леонард Дюплесси!

Я не сразу вспомнила, кто это такой, и только когда вскрикнула королева Лилиан, поняла, что речь шла о герое Пятилетней войны. Герое, который был сослан на задворки Эльзарии за то, что посмел возжелать королевскую дочь.

– Ваше величество! – герцог Дюплесси остановился на почтительном расстоянии и отвесил предписанный этикетом поклон. – Простите за то, что посмел явиться на праздник без приглашения, но я давно и безуспешно добивался вашей аудиенции, а дело, по которому я прибыл в столицу, не терпит отлагательств.

Он не смотрел ни на кого, кроме короля – даже на ее величество. То ли он на самом деле не заметил Лилиан, то ли предпочел сделать вид, что не заметил.

– Хорошо, ваша светлость, – процедил король, – я с вами поговорю сегодня же. Но, разумеется, не здесь. Давайте дадим детям возможность повеселиться. Я приму вас вечером. Скажем, в восемь часов.

Хмурый вид короля не сулил герцогу ничего хорошего, и я была почти уверена, что его величество забудет о назначенной аудиенции сразу же, как только герцог покинет сад. И я не очень понимала причины столь вопиющего нарушения приличий генералом Дюплесси.